Валерий Духанин
Молитва или заклинание?

Одна из харак­те­ри­стик наше­го вре­ме­ни – духов­ная дез­ори­ен­та­ция. Дале­ко не все­гда совре­мен­ный чело­век заме­тит раз­ли­чие меж­ду поня­ти­я­ми хри­сти­ан­ски­ми и оккульт­ны­ми. Соот­вет­ствен­но, не зная раз­ни­цы, он не пой­мет той под­ме­ны, кото­рую пред­ла­га­ют оккульт­ные практики.

Напри­мер, все ли смо­гут пра­виль­но отве­тить, чем хри­сти­ан­ская молит­ва отли­ча­ет­ся от маги­че­ско­го заго­во­ра и закли­на­ния? Там и тут про­из­но­сит­ся сло­вес­ная фор­му­ла, там и тут тре­бу­ет­ся вера про­из­но­ся­ще­го, то и дру­гое пред­по­ла­га­ет нечто неви­ди­мое и сверхъ­есте­ствен­ное. Есть ли вооб­ще отли­чие, если маги иной раз упо­ми­на­ют имя Божие, а быва­ет, что про­из­но­сят и самые что ни на есть цер­ков­ные молитвы?

Попы­та­ем­ся отве­тить на этот вопрос.

Сна­ча­ла уточ­ним, что заго­вор и закли­на­ние – оккульт­ные сло­вес­ные фор­му­лы, име­ю­щие опре­де­лен­ное раз­ли­чие. Заго­вор пред­по­ла­га­ет тех­ни­ко-маги­че­ское воз­дей­ствие в силу самой про­из­не­сен­ной фор­му­лы. Это сло­вес­ное выра­же­ние, в кото­ром запе­чат­ле­на вера чело­ве­ка в какое-то луч­шее для него изме­не­ние. Напри­мер, чело­ве­ку хочет­ся выздо­ро­веть, встре­чать­ся с понра­вив­шим­ся лицом про­ти­во­по­лож­но­го пола, иметь хоро­ший финан­со­вый доста­ток, избе­гать дур­но­го нава­жде­ния – все это выска­зы­ва­ет­ся в заго­во­ре с надеж­дой, что полу­чит­ся в силу само­го про­из­не­се­ния. Есть даже заго­во­ры, кото­рые вошли в нашу речь, при­жи­лись в нашей куль­ту­ре. Так, мама, поти­рая у ребен­ка ушиб­лен­ное место, при­го­ва­ри­ва­ет: «У соро­ки забо­ли, у соба­ки забо­ли, а у Машень­ки прой­ди». Дело, конеч­но, не в том, что соро­ки и соба­ки поче­му-то обя­за­ны отду­вать­ся за наши оплош­но­сти, а в том, что чело­ве­ку хочет­ся как-то снять непри­ят­ность с помо­щью сло­вес­но­го дей­ствия, отве­сти от себя или сво­е­го близ­ко­го беду. Таков заговор.

Закли­на­ние же есть импе­ра­тив, пове­ле­ние, тре­бо­ва­ние, направ­лен­ное, напри­мер, к неви­ди­мым духам и име­ю­щее при­ну­ди­тель­ный харак­тер. Но в целом мож­но обоб­щить эти поня­тия, посколь­ку часто заго­вор и закли­на­ние высту­па­ют как сино­ни­мы. Итак, вся­кое закли­на­ние (заго­вор) пред­став­ля­ет собой после­до­ва­тель­ность слов или зву­ков, за кото­ры­ми при­зна­ет­ся маги­че­ская сила. Закли­на­ни­я­ми пыта­ют­ся добить­ся того, чего не достичь обыч­ны­ми чело­ве­че­ски­ми уси­ли­я­ми: повли­ять на пого­ду, уро­жай, само­чув­ствие и т.д.

Что же, ска­жет кто-нибудь, соста­вил себе закли­на­ние, при­ду­мал обряд и уже добьешь­ся все­го, чего хочешь? Нет. Опыт­ные маги отве­тят, что новых-то заго­во­ров и закли­на­ний сей­час состав­ля­ет­ся мно­го, толь­ко все они мало­эф­фек­тив­ны. Ста­рые закли­на­ния закреп­ля­лись опы­том жиз­ни мага, то есть его явным или тай­ным вза­и­мо­дей­стви­ем с тем­ны­ми сила­ми, и его смер­тью как неко­ей печатью.

Молит­вы же освя­ще­ны опы­том жиз­ни свя­тых людей. Хри­сти­ан­ские подвиж­ни­ки обре­ли бого­об­ще­ние посред­ством молитв, в опы­те сво­ей духов­ной жиз­ни они созда­ли молит­вы, наи­бо­лее рас­по­ла­га­ю­щие душу к обще­нию с Богом. Поэто­му, про­из­но­ся состав­лен­ные ими молит­вы (они собра­ны в пра­во­слав­ных молит­во­сло­вах), мы вос­хо­дим к Богу тем же путем, что и святые.

В магии счи­та­ет­ся, что закли­на­тель­ная фор­му­ла чудес­на сама по себе, смысл слов дале­ко не все­гда име­ет реша­ю­щее зна­че­ние. Допу­стим, в сред­ние века закли­на­ния про­из­но­си­лись в основ­ном по латы­ни, кото­рую про­из­но­ся­щий не обя­за­тель­но знал. Всем нам извест­ное сло­во «абра­ка­даб­ра», озна­ча­ю­щее для нас про­стую бес­смыс­ли­цу, пере­шло из ста­рин­но­го маги­че­ско­го закли­на­ния. Оккуль­ти­сты счи­та­ют, что сло­ва обла­да­ют скры­тым смыс­лом, как бы неким кодом, даю­щим доступ к зако­нам окру­жа­ю­ще­го нас мира. Этот скры­тый смысл изве­стен толь­ко «избран­ни­кам», спо­соб­ным состав­лять новые заго­во­ры и закли­на­ния. Тот же, кто не зна­ет пота­ен­но­го смыс­ла, может упо­треб­лять состав­лен­ные фор­му­лы, кото­рые яко­бы помо­гут веря­ще­му в их эффект.

Заго­вор бли­зок к ман­тре, в кото­рой важен не столь­ко явный смысл, сколь­ко точ­ное вос­про­из­ве­де­ние зву­ков и каж­дый звук счи­та­ет­ся наде­лен­ным мисти­че­ским зна­че­ни­ем. В хри­сти­ан­стве же молит­вен­ное обра­ще­ние и слу­же­ние Богу явля­ет­ся осмыс­лен­ным, здесь на пер­вый план выдви­га­ет­ся тот оче­вид­ный, непо­сред­ствен­ный смысл, кото­рый вло­жен в молит­ву. «Пой­те Богу наше­му, пой­те… пой­те разум­но» (Пс.46:7–8), – чита­ем мы в свя­щен­ной кни­ге Псал­ти­ри. Молит­ва долж­на быть разум­ной, то есть про­из­но­сить­ся осо­знан­но и осмыс­лен­но. Где Бог, там смысл и поря­док. Где нет бла­го­да­ти Божи­ей, там бес­смыс­ли­ца, хаос и вся­кое неустрой­ство. Пред­ста­вим себе чело­ве­ка, кото­рый при­шел к руко­во­ди­те­лю и начи­на­ет про­из­но­сить то, чего сам не пони­ма­ет, – выслу­ша­ют ли его? Пред­ста­вим, что он заго­то­вил сло­вес­ную фор­му­лу и про­го­во­рил ее без вся­ко­го осо­зна­ния, слов­но маги­че­ское закли­на­ние, – подей­ству­ет ли это на руко­во­ди­те­ля? Молит­ва пото­му долж­на быть осмыс­лен­ной, что она пред­по­ла­га­ет лич­ност­ное обще­ние – обра­щен­ность ума и серд­ца чело­ве­ка к Богу, Кото­рый видит все тай­ни­ки нашей души.

Впро­чем, нам могут воз­ра­зить, что в совре­мен­ных, а не сред­не­ве­ко­вых, заго­во­рах изло­же­ны вполне осмыс­лен­ные прось­бы (хотя «абра­ка­даб­ра» упо­треб­ля­ет­ся до сих пор), ста­ло быть, и в магии чело­век пони­ма­ет то, что про­из­но­сит. Даже если и так, кар­ди­наль­ным раз­ли­чи­ем явля­ет­ся то, что люди с маги­че­ским созна­ни­ем наде­ют­ся на текст заго­во­ра сам по себе, на его зву­ко­вое вос­про­из­ве­де­ние как запуск неви­ди­мо­го меха­низ­ма, тогда как хри­сти­ане наде­ют­ся не на текст, а на Бога, к Кото­ро­му обра­ща­ют­ся в сво­их молит­вах, Кото­рый слы­шит и пото­му может помочь.

Неко­то­рых людей под­ку­па­ет в заго­во­рах то, что и там при­сут­ству­ют молит­вен­ные упо­ми­на­ния Хри­ста, Божи­ей Мате­ри, заим­ство­ван­ные из пра­во­слав­но­го молит­во­сло­ва. Дей­стви­тель­но, во мно­гих заго­во­рах есть вполне пра­во­слав­ные рече­вые обо­ро­ты, а неко­то­рые начи­на­ют­ся под­черк­ну­то бла­го­че­сти­во: «Ста­ну я, бла­го­сло­вясь, пой­ду, пере­кре­стясь…» (во мно­гих же слу­ча­ях более откро­вен­но: «Ста­ну я, не бла­го­сло­вясь, пой­ду, не пере­кре­стясь»). Но обрыв­ки молитв встре­ча­ют­ся в заго­во­рах подоб­но тому, как в улич­ных сплет­нях встре­ча­ют­ся обрыв­ки истин­ных слов или в речи сквер­но­сло­ва – бла­го­звуч­ные выра­же­ния. Оккуль­ти­сты могут упо­ми­нать даже «Отче наш», но они же обра­ща­ют­ся к воде, глине и про­чим при­над­леж­но­стям твар­но­го мира – тако­во язы­че­ство, при­укра­шен­ное близ­ки­ми душе чело­ве­ка хри­сти­ан­ски­ми символами.

Весь­ма инте­рес­ный эпи­зод есть в кни­ге М. Шоло­хо­ва «Тихий Дон», когда Акси­нья пыта­лась осво­бо­дить­ся от люб­ви к Гри­го­рию, обра­тив­шись к бабке:

«– Тос­кую по нем, род­ная бабу­нюш­ка. На сво­их гла­зынь­ках сох­ну… Может, при­су­шил чем?.. Посо­би, бабунюшка!..

Свет­лы­ми, в кру­же­ве мор­щин, гла­за­ми гля­дит баб­ка Дроз­ди­ха на Акси­нью, кача­ет голо­вой под горь­кие сло­ва рассказа…

– При­дешь, бабонь­ка, порань­ше зав­тра. Чуть зай­мет­ся зорь­ка, при­дешь. К Дону пой­дем, к воде. Тос­ку ото­льем. Соль­цы при­хва­ти щепоть из дому…

С рас­све­том Акси­нья, не спав­шая всю ночь, – у Дроз­ди­хи­но­го окна…

По про­ул­ку спус­ка­ют­ся к Дону. У при­ста­ни, воз­ле мост­ков, мок­нет в воде бро­шен­ный пере­док арбы. Песок у воды леде­ни­сто колок. От Дона течет сырая, сту­де­ная мгла.

Дроз­ди­ха берет кости­стой рукой Акси­ньи­ну руку, тянет ее к воде.

– Соль взя­ла? Дай сюды. Кстись на восход.

Акси­нья кре­стит­ся. Злоб­но гля­дит на счаст­ли­вую розо­вость востока.

– Зачерп­ни воды в при­горш­ню. Испей, – коман­ду­ет Дроздиха.

Акси­нья, измо­чив рука­ва коф­ты, напи­лась. Баб­ка чер­ным пау­ком рас­ко­ря­чи­лась над лени­вой вол­ной, при­се­ла на кор­точ­ки, зашептала:

– Сту­де­ны клю­чи, со дна теку­чие… Плоть горю­чая… Зве­рем в серд­це… Тос­ка-лихо­ма­ни­ца… И кре­стом свя­тым… Пре­чи­стая, Пре­свя­тая… Раба Божия Гри­го­рия… – доно­си­лось до слу­ха Аксиньи.

Дроз­ди­ха посы­па­ла солью влаж­ную пес­ча­ную рос­сыпь под нога­ми, сыпа­ну­ла в воду, остат­ки – Акси­нье за пазуху.

– Плес­ни через пле­чо води­цей. Скорей!

Акси­нья про­де­ла­ла. С тос­кой и зло­бой огля­де­ла корич­не­вые щеки Дроздихи.

– Все, что ли?

– Поди, милая, позо­рюй. Все».

И крест­ное зна­ме­ние с име­нем Божи­им, и сту­де­ны клю­чи с домаш­ней солью и реч­ной водой, и надеж­да на сам риту­ал без лич­но­го осмыс­лен­но­го уча­стия – все здесь упо­мя­ну­то. Прав­да, ока­за­лось все это для самой Акси­ньи вполне бездейственным.

В насто­я­щее вре­мя, ими­ти­руя некую науч­ность, оккуль­ти­сты гово­рят, что заго­во­ры и закли­на­ния – это спо­со­бы кон­цен­тра­ции энер­гии воли мага, кото­рая направ­ля­ет­ся к постав­лен­ной цели при помо­щи сло­вес­ных фор­мул, это все­го лишь некая само­на­строй­ка экс­тра­сен­са и не более того. Крест­ное зна­ме­ние совре­мен­ные оккуль­ти­сты объ­яс­ня­ют как энер­ге­ти­че­скую само­за­щи­ту с выяв­ле­ни­ем соб­ствен­но­го био­по­ля. Таким обра­зом, людей с маги­че­ским созна­ни­ем не инте­ре­су­ют ни Бог, ни молит­ва к Нему. Если же гово­рить о под­лин­ном смыс­ле хри­сти­ан­ской сим­во­ли­ки и молит­вы, то крест­ное зна­ме­ние есть, преж­де все­го, сим­вол Кре­ста, на кото­ром Гос­подь был рас­пят за гре­хи все­го мира. И пото­му крест­ное зна­ме­ние при­об­ща­ет хри­сти­а­ни­на к побе­де Гос­по­да над диа­во­лом и наши­ми гре­ха­ми. Истин­ная же молит­ва есть лич­ное обра­ще­ние к Тому, Кто Сам личен. Хри­сти­ан­ская молит­ва есть пред­сто­я­ние пред Богом Живым, Кото­рый тебя видит и слы­шит, Кото­рый укреп­ля­ет и помо­га­ет. Молит­ва не может быть обра­ще­ни­ем к без­душ­ным пред­ме­там, ибо они не слы­шат и не в состо­я­нии духов­но помочь. Конеч­но, суще­ству­ют свя­тые пред­ме­ты, то есть освя­щен­ные бла­го­да­тью Божи­ей. Но когда батюш­ка, напри­мер, освя­ща­ет воду, то, осе­няя ее кре­стом, он обра­ща­ет­ся все-таки к Богу: «Ты, Гос­по­ди, при­и­ди и ныне наи­ти­ем Свя­та­го Тво­е­го Духа и освя­ти воду сию». Обра­ща­ясь в спе­ци­аль­ной молит­ве к живо­тво­ря­ще­му Кре­сту, мы обра­ща­ем­ся тем самым к рас­пя­то­му Гос­по­ду. Для хри­сти­а­ни­на молит­ва есть зла­тая связь с Богом, она – жизнь нашей души и сокро­вищ­ни­ца все­воз­мож­ных благ, пото­му что в ответ на горя­чую молит­ву Гос­подь наде­ля­ет хри­сти­а­ни­на Сво­и­ми милостями.

Вся­кий заго­вор соот­вет­ству­ет вооб­ще идее оккуль­тиз­ма, кол­дов­ства. В кол­дов­стве чело­век пыта­ет­ся удо­вле­тво­рить свои инди­ви­ду­аль­ные, корыст­ные жела­ния, не соиз­ме­ряя их со сво­им веч­ным спа­се­ни­ем. Он хочет сей­час и здесь добить­ся успе­ха, хоро­ше­го уро­жая, уда­чи в лич­ных делах, бла­го­склон­но­сти люби­мо­го чело­ве­ка, отмще­ния вра­гу и т.д., не заду­мы­ва­ясь, спа­си­те­лен ли сам спо­соб, согла­су­ет­ся ли пре­сле­ду­е­мая цель с волей Божи­ей. Это жела­ние достичь «сво­е­го» любы­ми сред­ства­ми, пусть даже с ущер­бом для сво­ей буду­щей уча­сти, – вот глав­ная идея вся­ко­го заго­во­ра или закли­на­ния. В молит­ве же чело­век, даже испра­ши­вая что-то очень важ­ное в смыс­ле зем­ном, все рав­но вве­ря­ет себя в руки Божии, пре­да­ет испол­не­ние про­си­мо­го Богу, исхо­дя из прин­ци­па: а будет ли про­си­мое полез­но, не поме­ша­ет ли оно духов­но­му пре­успе­я­нию чело­ве­ка, соот­вет­ству­ет ли оно воле Божией?

Если молит­ва есть прось­ба, обра­щен­ная к Богу, Пре­свя­той Бого­ро­ди­це или свя­тым, и, зна­чит, молит­ва пред­по­ла­га­ет доб­ро­воль­ность откли­ка, то про­из­но­ся­щий закли­на­ние не ждет ни от кого отве­та: само закли­на­ние счи­та­ет­ся име­ю­щим при­ну­ди­тель­ную силу к дости­же­нию жела­е­мо­го. Напри­мер, для при­вле­че­ния денег в совре­мен­ной магии реко­мен­ду­ет­ся вече­ром того дня, когда набра­лось 10 сэко­ном­лен­ных монет по 1 руб­лю, зажечь две све­чи, меж­ду ними поста­вить стек­лян­ный сосуд и, напол­няя его освя­щен­ной(!) водой, при­го­ва­ри­вать: «Пусть напол­нят­ся кар­ма­ны, день­ги пусть при­дут в мой дом так же ско­ро, как сосуд напол­няю я водой» (закли­на­ния часто про­из­но­сят­ся в риф­му). Затем берут моне­ты по одной и, бро­сая их в воду, чита­ют закли­на­ние по одной фра­зе на каж­дую моне­ту: «Желаю здо­ро­вья. Желаю успе­ха. Желаю сча­стья. Желаю богат­ства. Желаю золо­та. Желаю сереб­ра. Желаю изоби­лия. Желаю помо­щи. Желаю, что­бы день­ги при­шли в мою жизнь. Я желаю это­го, так тому и быть». Све­чи остав­ля­ют дого­рать, а утром окроп­ля­ют водой из сосу­да углы сво­е­го жилья и остав­шу­ю­ся воду выли­ва­ют на порог.

При­ве­ден­ный при­мер закли­на­ния ясно пока­зы­ва­ет, что в магии все осно­ва­но на прин­ци­пе «да будет воля моя», «да испол­нит­ся моя воля посред­ством закли­на­ний и маги­че­ских дей­ствий». В молит­ве же все осно­ва­но на прин­ци­пе, кото­рый выра­зил Хри­стос в Геф­си­ман­ском моле­нии: «Не Моя воля, но Твоя да будет» (Лк.22:42). В закли­на­нии маг верит в дости­же­ние жела­е­мо­го: «я выпол­нил риту­ал – и я полу­чу жела­е­мое». В молит­ве же хри­сти­а­нин верит Богу, Кото­рый может подать про­си­мое, если это полез­но душе просящего.

Итак, в маги­че­ских закли­на­ни­ях чело­век пыта­ет­ся мак­си­маль­но удо­вле­тво­рить себе, сво­им стра­стям и при­зем­лен­ным потреб­но­стям, а в молит­ве чело­век стре­мит­ся осу­ще­ствить в лич­ной жиз­ни то, что соот­вет­ству­ет Божи­е­му Про­мыс­лу. Про­мысл же Божий ищет в чело­ве­ке мак­си­маль­но­го рас­кры­тия добра и соот­вет­ствен­но доб­ро­го отно­ше­ния ко всем осталь­ным людям. Не зем­ной при­бы­ток или бес­пе­чаль­ная жизнь ста­вят­ся глав­ной целью в молит­ве. В кон­це кон­цов, даже не важ­но, подаст ли Гос­подь чело­ве­ку что-то зем­ное по его молит­ве – важ­ной явля­ет­ся сама молит­ва как обще­ние с Богом. Об этом хоро­шо писал пре­по­доб­ный Иоанн Лествич­ник: «Дол­го пре­бы­вая в молит­ве и не видя пло­да, не гово­ри: я ниче­го не при­об­рел. Ибо самое пре­бы­ва­ние в молит­ве есть уже при­об­ре­те­ние; и какое бла­го выше сего – при­леп­лять­ся ко Гос­по­ду и пре­бы­вать непре­стан­но в соеди­не­нии с Ним».

Кро­ме того, в закли­на­ни­ях вооб­ще не важ­но, насколь­ко чисто серд­це чело­ве­ка, глав­ное – точ­но вос­про­из­во­дить маги­че­ские дей­ствия и внут­ренне настра­и­вать­ся на дости­же­ние жела­е­мо­го. В молит­ве же все зави­сит от того, что содер­жит­ся в серд­це моля­ще­го­ся, насколь­ко он вни­ма­тель­но, нерас­се­ян­но молит­ся. Поэто­му молит­ва пред­по­ла­га­ет нрав­ствен­ное уси­лие, пре­одо­ле­ние в себе гре­хов­ных дви­же­ний и той лено­сти, кото­рая пара­ли­зу­ет душу на ее пути к Богу. Свя­ти­тель Фео­фан Затвор­ник писал: «Рев­нуя о спа­се­нии, все вни­ма­ние долж­но обра­щать на устро­е­ние серд­ца или на впе­чат­ле­ние в нем истин­но хри­сти­ан­ских чувств и рас­по­ло­же­ний… Ибо чего нет в серд­це, того и на деле нет. Если нет веры в серд­це, то ее совсем нет, хотя бы кто писал­ся пра­во­слав­ным. Если нет воз­ды­ха­ний в серд­це, нет их и совсем, хотя бы кто воз­дух коле­бал или бил себя в пер­си. Если нет стра­ха Божия в серд­це, нет его и совсем, хотя бы кто видом казал­ся испол­нен­ным бла­го­го­ве­ния. Если нет чисто­ты и отре­шен­но­сти в серд­це, нет их и совсем, хотя бы кто чист был телом и ниче­го не имел из благ мира. Если не быва­ет чело­век серд­цем в хра­ме, нет его здесь и совсем, хотя бы он тут сто­ял телом. Так, все надо совер­шать серд­цем. Серд­цем любить, серд­цем сми­рять­ся, серд­цем к Богу при­бли­жать­ся, серд­цем про­щать, серд­цем сокру­шать­ся, серд­цем молить­ся, серд­цем бла­го­слов­лять и про­чее и про­чее… Ибо каков кто в серд­це, тако­вым зрит его Бог с высо­ты Сво­е­го пре­сто­ла и соот­вет­ствен­но тому при­ни­ма­ет его».

Все толь­ко что ска­зан­ное под­во­дит к объ­яс­не­нию, поче­му неко­то­рые оккуль­ти­сты исполь­зу­ют вполне цер­ков­ные молит­вы. Тек­сты-то упо­треб­ля­ют­ся цер­ков­ные, а идея про­из­не­се­ния их – оккульт­ная. Для само­го мага, даже если про­из­но­сит­ся молит­ва, она соб­ствен­но молит­вой уже не явля­ет­ся, а толь­ко закли­на­ни­ем, в кото­ром он вовсе и не обра­ща­ет­ся к Богу, так как счи­та­ет, что само про­из­не­се­ние затро­нет нуж­ные неви­ди­мые нити. Для оккуль­ти­ста молит­ва есть лишь маги­че­ская фор­му­ла, вид сло­вес­ной энер­гии, дей­ству­ю­щей в силу само­го про­из­не­се­ния. Не от Бога ожи­да­ет­ся ответ – маг не спо­со­бен бла­го­го­вей­но обра­тить­ся к Богу, – а эффект ожи­да­ет­ся от сло­вес­ной фор­му­лы самой по себе, от заклю­чен­ной в ней, по мне­нию мага, энер­гии. Посколь­ку же при бес­смыс­лен­ном повто­ре­нии слов молит­вы нет живо­го обра­ще­ния к Богу, это­го чело­ве­ка лег­ко иску­ша­ют демо­ны, кото­рые дают ему осо­бые чув­ства, эмо­ции и созда­ют види­мость эффек­та от оккульт­но­го упо­треб­ле­ния молитв.

В заклю­че­ние вспом­ним сло­ва свя­ти­те­ля Иоан­на Зла­то­уста: «Будем искать спа­се­ния не каким-нибудь обра­зом и избав­ле­ния от бед­ствий не как бы то ни было, но от Бога. Гово­рю это к тем, кото­рые во вре­мя болез­ней упо­треб­ля­ют закли­на­ния и при­бе­га­ют к дру­гим чаро­дей­ствам для облег­че­ния болез­ни. Это зна­чит искать себе не спа­се­ния, а поги­бе­ли, пото­му что вели­чай­шее спа­се­ние есть то, кото­рое полу­ча­ет­ся от Бога».

Вале­рий Духанин

Источ­ник: Православие.ру

Исполь­зо­ван­ная литература:

1. Шоло­хов М. Тихий Дон. М., 1975. Кн. 1. С. 55–56.

2. Иоанн Лествич­ник, пре­по­доб­ный. Лестви­ца. СПб., 1996. С. 239

3. Фео­фан Затвор­ник, свя­ти­тель. Внут­рен­няя жизнь: Избран­ные поуче­ния. М., 1998. С. 232–233.

4. Иоанн Зла­то­уст, свя­ти­тель. Бесе­да на пса­лом 9 // Иоанн Зла­то­уст, свя­ти­тель. Тво­ре­ния. Т. 5. Кн. 1. СПб., 1899. С. 122.