Многим палачам в нашей стране уготована посмертная слава в качестве пострадавших от сталинского режима. Не стал исключением и один из организаторов ГУЛАГа Глеб Бокий.
Ему «повезло» выдать собственную дочь за будущего правозащитника Льва Разгона, который потом и выгораживал тестя по мере сил своих, рисуя образ скромного человека, отказавшегося от всех привилегий. «Жил с женой и старшей дочерью в крошечной трехкомнатной квартире» (когда основная часть населения ютилась в бараках и коммуналках); при этом обладал неуемной энергией и недюжинными организаторскими способностями».
Но о том, в какое русло направлял эту энергию Бокий, Лев Разгон (сам отсидевший 17 лет в лагерях) не особо распространялся.
На кровавое поприще Бокий вступил с первых дней революции (до этого на протяжении двадцати лет он был одним из руководителей петербургского большевистского подполья), уже с марта 1918 года он заместитель председателя, с июля 1918 председатель ЧК Союза коммун Северной области. И лавры организатора красного террора в Петрограде и окрестностях принадлежат именно ему.
Глеб Бокий всем был хорош с точки зрения революционной этики. Напоил кровью Туркестан, пребывая там с 1919 года начальником особого отдела Восточного, затем Туркестанского фронтов, членом Туркестанской комиссии ВЦИК и СНК РСФСР. А затем перебрался в столицу, став членом ВЧК, а затем, соответственно, коллегии ОГПУ, НКВД.
Именно Бокий был вдохновителем и разработчиком идеи создания лагеря особого назначения на Соловецком архипелаге. Согласно его плану, предполагалось создать на изолированных от мира островах концентрационный лагерь для интеллигенции, без каторжного труда. О первых годах Соловков сохранилось много воспоминаний. Запертые на острове люди могли жить совершенно свободно, жениться, разводиться, писать стихи или прозу. Однако через пару-тройку лет политизолятор для эсеров, анархистов, эсдеков, бывших белых и царских офицеров превратился в лагерный ад, где утверждалась идея принудительного труда и массового уничтожения людей. Некогда святая земля, на которой располагался знаменитый Соловецкий монастырь, превратилась в братскую могилу.
Сам Бокий наведывался туда неоднократно. Когда он был на Соловках в 1929 году вместе с Максимом Горьким, им устроили грандиозный прием, по сравнению с которым знаменитая поездка Екатерины II в Крым и создание так называемых потемкинских деревень были детским лепетом.
Впрочем, несмотря на безупречную революционную биографию (не считая дворянского происхождения), с точки зрения советских материалистов за Бокия водился значительный грешок. Видный чекист увлекался оккультными науками. Возглавляя Специальный секретно-шифровальный отдел ОГПУ (с 1934года – НКВД), он создал специальную парапсихологическую лабораторию, в которой трудилась группа из ученых самых разных специальностей. Круг изучаемых вопросов был широк: от технических изобретений, связанных с радиоразведкой, до исследования солнечной активности, земного магнетизма и проведения различных научных экспедиций. Изучали всё, что имело хотя бы намек на таинственность. В так называемой «черной комнате» обследовали всевозможных знахарей, шаманов, медиумов, утверждавших, что они общаются с призраками. С конца 1920-х годов Бокий привлекал подобных персонажей к работе своего Спецотдела. А в особо сложных случаях дешифровки вражеских сообщений организовывал групповые сеансы связи с духами.
Руководил этой работой некто Александр Барченко, который и разработал методику выявления лиц, склонных к столь своеобразной расшифровке кодов. Этот специалист уговорил Бокия вступить в тайную оккультную организацию «Единое трудовое братство». Несколько раз соответствующие занятия посещал и Генрих Ягода, будущий глава НКВД.
Как потом выяснилось на следствии, кроме Бокия и его подчиненных из спецлаборатории в братство вступили член ЦК и соратник Сталина Москвин, а также заместитель наркома иностранных дел Стомоняков, курировавший внешнеполитическую линию Монголия – Сицьзян – Тибет.
«Замели» Бокия, как говорят, за излишнюю самостоятельность (поводом стала его фраза, сказанная главе НКВД Ежову: «А что мне Сталин? Меня Ленин на это место поставил») и «под гребенку» с Ягодой, 16 мая 1937 года. Уже на первых двух допросах он «покаялся» и сдал своих соратников по «братству».
А уже после расстрела оккультиста вспомнили о существовании созданной Бокием «Дачной коммуны». Туда съезжались сами «коммунары» с женами и приглашали проституток. «Женщин спаивали допьяна, раздевали их и… Во всех этих действах участвовали несовершеннолетние дочери Бокия», — вспоминал начальник 2-го отделения спецотдела НКВД Клименков. Евдокия Карцева, советская разведчица (перебежавшая в 1950-х годах на Запад), хорошо знавшая Бокия, подтверждала это. По ее словам, Бокий, несмотря на пятидесятилетний возраст, регулярно устраивал оргии на даче. Пили украденный из химической лаборатории спирт, напившихся часто «хоронили» живыми; всё это делали «при поповском облачении, которое специально для «дачи» было привезено из Соловков».
Ирина Антонова
Источник: narpolit.com
Комментировать