<span class="bg_bpub_book_author">иеромонах Серафим (Параманов)</span><br>Об отношении к животным

иеромонах Серафим (Параманов)
Об отношении к животным

(5 голосов5.0 из 5)

О животных

В повсе­днев­ной жиз­ни хри­сти­а­ни­ну неред­ко при­хо­дит­ся стал­ки­вать­ся с раз­лич­ны­ми про­яв­ле­ни­я­ми лож­ных веро­ва­ний — нас ата­ку­ют сек­тан­ты всех пород и мастей, пред­ла­га­ют свои услу­ги оккуль­ти­сты-цели­те­ли, под пред­ло­гом рас­про­стра­не­ния оче­ред­ной «самой пере­до­вой» фор­мы духов­но­сти кто-то стре­мит­ся навя­зать нам идею непре­мен­но­го про­цве­та­ния рода чело­ве­че­ско­го, кото­рое гро­зит насту­пить со дня на день, веру в без­гра­нич­ные воз­мож­но­сти чело­ве­ка и про­гресс и т. д. и т. п.

К чис­лу подоб­но­го рода бес­смыс­лен­ных и лож­ных веро­ва­ний отно­сят­ся суе­ве­рия, свя­зан­ные каким-либо обра­зом с живот­ным миром, окру­жа­ю­щим чело­ве­ка, — начи­ная от самых раз­но­об­раз­ных при­мет (неред­ко пря­мо про­ти­во­ре­ча­щих друг дру­гу) и закан­чи­вая исполь­зо­ва­ни­ем живот­ных в куль­то­вой (рели­ги­оз­ной) прак­ти­ке и пря­мым обо­жеств­ле­ни­ем неко­то­рых из них.

Мож­но с уве­рен­но­стью ска­зать, отме­ча­ет исто­рик Н. Козын­це­ва, что такие суе­ве­рия на самом деле явля­ют­ся отго­лос­ка­ми очень древ­них веро­ва­ний, пере­жит­ка­ми, воз­мож­но, одни­ми из самых ран­них рели­ги­оз­ных пред­став­ле­ний чело­ве­че­ства. В силь­но транс­фор­ми­ро­ван­ной фор­ме они дожи­ли и до наших дней, Конеч­но, по про­ше­ствии мно­гих тысяч лет со вре­ме­ни их появ­ле­ния совре­мен­ным людям эти пере­жит­ки и непо­нят­ны, и неред­ко пред­став­ля­ют­ся чем-то забав­ным, и уж точ­но мало кто зна­ет их пер­во­на­чаль­ное зна­че­ние и истин­ные при­чи­ны появ­ле­ния. Изме­нив­шись до неузна­ва­е­мо­сти, мно­гие подоб­ные пред­став­ле­ния сохра­ни­ли, тем не менее, важ­ные чер­ты, по кото­рым уче­ные (исто­ри­ки, архео­ло­ги, этно­гра­фы, фольк­ло­ри­сты) вос­со­зда­ют рели­ги­оз­ную кар­ти­ну жиз­ни древ­них людей. Эти пред­став­ле­ния ока­за­лись очень устой­чи­вы­ми и, сме­ши­ва­ясь с более позд­ни­ми веро­ва­ни­я­ми и изме­ня­ясь, про­яв­ля­ют себя в наши дни в фор­ме суеверий.

Самые ран­ние фор­мы рели­ги­оз­ных пред­став­ле­ний, свя­зан­ных с живот­ным миром и при­ро­дой вооб­ще, появи­лись в эпо­ху пер­во­быт­но­сти, Когда еще не было на зем­ле самых древ­них госу­дарств и горо­дов, когда люди еще не научи­лись обра­ба­ты­вать металл и делать из него инстру­мен­ты, еще не была изоб­ре­те­на про­стей­шая посу­да, а чело­век питал­ся лишь тем, что с помо­щью про­стых камен­ных ору­дий мог добыть в при­ро­де, — мясом уби­тых живот­ных и дики­ми рас­те­ни­я­ми, — уже в ту дале­кую пору воз­ни­ка­ет свое­об­раз­ная систе­ма пред­став­ле­ний, назы­ва­е­мая уче­ны­ми тоте­миз­мом. Неболь­шие групп­ки людей (в основ­ном род­ствен­ни­ков), про­жи­ва­ю­щие на опре­де­лен­ной тер­ри­то­рии и пол­но­стью зави­ся­щие от усло­вий этой мест­но­сти, осо­зна­ва­ли себя частью окру­жа­ю­ще­го мира. В этом мире были они, люди, были живот­ные — основ­ной источ­ник пищи и шкур для одеж­ды, и были рас­те­ния. Вся жизнь этих древ­них людей стро­и­лась вокруг охо­ты, живот­ные ста­но­вят­ся оли­це­тво­ре­ни­ем бла­га и самой жиз­ни общи­ны. Появ­ля­ет­ся вера в то, что живот­ные спо­соб­ны пони­мать чело­ве­че­скую речь, они похо­жи на людей и даже когда-то тоже были людь­ми, что они явля­ют­ся пред­ка­ми, родо­на­чаль­ни­ка­ми это­го малень­ко­го чело­ве­че­ско­го кол­лек­ти­ва (рода). Такое живот­ное — родо­на­чаль­ник назы­вал­ся «тотем». К нему отно­си­лись с осо­бым ува­же­ни­ем, его запре­ща­лось исполь­зо­вать в пищу (толь­ко в риту­аль­ных целях), оно счи­та­лось свя­щен­ным, свое­об­раз­ным покро­ви­те­лем рода, одна­ко это еще не было обо­жеств­ле­ни­ем живот­но­го. Наря­ду с мифа­ми о тоте­мах суще­ство­ва­ли раз­лич­ные обря­ды, направ­лен­ные на под­дер­жа­ние изоби­лия про­мыс­ло­вых живот­ных. В них широ­ко исполь­зо­ва­лись живот­ные и их изоб­ра­же­ния — так появи­лись мно­го­чис­лен­ные рисун­ки диких зве­рей и птиц на сте­нах пещер, кото­рые счи­та­ют пер­вы­ми святилищами.

Со вре­ме­нем эти пред­став­ле­ния пере­рас­та­ют в убеж­ден­ность, что живот­ные — не толь­ко пред­ки тех или иных родов, но и боги. Покло­не­ние Живот­ным как богам назы­ва­ет­ся зоо­ла­три­ей. Древ­ние люди, не име­ю­щие обос­но­ван­ных науч­ных пред­став­ле­ний о мире, осмыс­ля­ли все, что их окру­жа­ет, в мифо­ло­ги­че­ских кате­го­ри­ях, Совре­мен­ный чело­век под сло­вом «миф» под­ра­зу­ме­ва­ет сказ­ку, в кото­рой чаще все­го рас­ска­зы­ва­ет­ся о неправ­до­по­доб­ных, фан­та­сти­че­ских собы­ти­ях. Одна­ко древ­ние люди были уве­ре­ны, что все, о чем рас­ска­зы­ва­ет миф, было в дей­стви­тель­но­сти (пусть даже и «в неза­па­мят­ные вре­ме­на»). И вот в таких мифах, напри­мер, о про­ис­хож­де­нии все­лен­ной, живот­ные пред­ста­ют как твор­цы Зем­ли и все­го мира, а неред­ко и в обра­зе куль­тур­ных геро­ев, кото­рые не толь­ко тво­рят все­лен­ную, но и учат пер­вых людей полез­ным навы­кам, ремес­лам и т.д.[1]

При­бли­зи­тель­но 8 тысяч лет назад в Меж­ду­ре­чье на Сред­нем Восто­ке начал­ся посте­пен­ный про­цесс сме­ны обра­за чело­ве­че­ской жиз­ни от коче­во­го охот­ни­ка до осед­ло­го зем­ле­дель­ца. Рядом с чело­ве­ком проч­но зани­ма­ют свое место живот­ные. Домаш­ние, сель­ско­хо­зяй­ствен­ные, вьюч­ные живот­ные сопро­вож­да­ют чело­ве­ка при пере­хо­де от одно­го обра­за жиз­ни к дру­го­му, При новом обра­зе жиз­ни, напри­мер, неза­ме­ни­мые помощ­ни­ки ско­то­во­дов — рабо­чие соба­ки долж­ны были ценить­ся все боль­ше. При­бли­зи­тель­но в это вре­мя кош­ки так­же ста­ли сво­бод­ны­ми спут­ни­ка­ми чело­ве­ка, Дома, хле­ва и зер­но­хра­ни­ли­ща созда­ли новую эко­ло­ги­че­скую нишу, кото­рая быст­ро была заня­та мыша­ми и про­чи­ми мел­ки­ми гры­зу­на­ми — люби­мой добы­чей неболь­ших диких пред­ста­ви­те­лей семей­ства коша­чьих. Кошек, кото­рые появи­лись в чело­ве­че­ских посе­ле­ни­ях вслед за эти­ми гры­зу­на­ми, люди, долж­но быть, не про­сто тер­пе­ли, но и поощ­ря­ли. Ведь кош­ки ока­за­лись столь неза­ме­ни­мы­ми в избав­ле­нии дома от назой­ли­вых вредителей.

В неко­то­рых древ­них циви­ли­за­ци­ях соба­ки тоже име­ли куль­то­вое зна­че­ние, как пра­ви­ло, свя­зан­ное со смер­тью и погре­баль­ны­ми риту­а­ла­ми. В неко­то­рых слу­ча­ях умер­шие отда­ва­лись на съе­де­ние соба­кам, посколь­ку для дости­же­ния жиз­ни после смер­ти счи­та­лось необ­хо­ди­мым, что­бы душа покой­ни­ка про­шла через соба­ку. Такие ран­ние ассо­ци­а­ции меж­ду соба­кой и смер­тью посте­пен­но транс­фор­ми­ро­ва­лись в веро­ва­ния о том, что соба­ка может убе­речь от смер­ти или предот­вра­тить ее. В Древ­ней Гре­ции собак дер­жа­ли в цели­тель­ных хра­мах — счи­та­лось, что они помо­га­ют лека­рям исце­лять забо­ле­ва­ния[2].

Жите­ли Древ­не­го Восто­ка, в част­но­сти изра­иль­тяне-ско­то­во­ды, цени­ли домаш­них живот­ных, кото­рые были кри­те­ри­ем достат­ка и бла­го­по­лу­чия, одна­ко, сле­дуя Зако­ну, не обо­жеств­ля­ли их. Кто-то может ука­зать на то, что «даже в Биб­лии сохра­ни­лись» сле­ды подоб­но­го отно­ше­ния к ним. При этом, в основ­ном, ука­зы­ва­ют на извест­ный эпи­зод покло­не­ния золо­то­му тель­цу (Втор.9:16) или мед­но­му змею (4Цар.18:4), а так­же на хра­не­ние неко­то­ры­ми пред­ста­ви­те­ля­ми изра­иль­ско­го пле­ме­ни малень­ких домаш­них идо­лов (Быт.31:19, 32). Одна­ко все эти сюже­ты опи­са­ны в Биб­лии как при­ме­ры непо­до­ба­ю­ще­го покло­не­ния тва­ри вме­сто Твор­ца. Тем более это отно­си­лось к чело­ве­ку из избран­но­го Богом наро­да. «Я Гос­подь, Бог твой… да не будет у тебя дру­гих богов пред лицем Моим. Не делай себе куми­ра и ника­ко­го изоб­ра­же­ния того, что на небе ввер­ху, и что на зем­ле вни­зу, и что в воде ниже зем­ли; не покло­няй­ся им и не слу­жи им…» (Исх.20:2–5). За испол­не­ни­ем этой боже­ствен­ной запо­ве­ди сле­ди­ли стро­го, отче­го в сре­де изра­иль­ско­го наро­да не полу­чи­ла рас­про­стра­не­ния тра­ди­ция наде­ле­ния живот­ных боже­ствен­ны­ми свой­ства­ми, хоро­шо извест­ная в древ­нем мире[3].

«Пра­вед­ный печет­ся и о жиз­ни ско­та сво­е­го, серд­це же нече­сти­вых жесто­ко» (Притч.12:10) — учит царь Соло­мон, рас­про­стра­няя нрав­ствен­ные нор­мы на все живое. Поэто­му само любовь к живот­ным Биб­лия неред­ко ста­ви­ла при­ме­ром люб­ви к ближ­ним. На этих при­ме­рах осно­ва­ны мно­гие еван­гель­ские прит­чи и поуче­ния Гос­по­да Иису­са Хри­ста: «Кто из вас, имея одну овцу, если она в суб­бо­ту упа­дет в яму, не возь­мет ее и не выта­щит?» (Мф.12:11); «Если у кого из вас осел или вол упа­дет в коло­дезь, не тот час ли выта­щит его в суб­бо­ту?» (Лк.14:5); «Кто из вас, имея сто овец и поте­ряв одну из них, не оста­вит девя­но­ста девя­ти в пустыне и не пой­дет за про­пав­шею, пока не най­дет ее? А най­дя, возь­мет ее на пле­чи свои с радо­стью и, при­дя домой, созо­вет дру­зей и сосе­дей и ска­жет им: пора­дуй­тесь со мною, я нашел мою про­пав­шую овцу» (Лк.15:4–6),

Овца, в гла­зах евре­ев, обла­да­ла как раз тем харак­те­ром, кото­ро­му они весь­ма сим­па­ти­зи­ро­ва­ли, видя в нем иде­ал образ­цо­во­го пове­де­ния чело­ве­ка. Она была сим­во­лом кро­то­сти, невин­но­сти, покор­но­сти, доб­ро­ты, миро­лю­бия. Таким про­рок Иса­ия видит образ гря­ду­ще­го Хри­ста: «…как овца, веден был Он на закла­ние, и как агнец пред стри­гу­щим его без­гла­сен, так Он не отвер­зал уст Сво­их» (Ис.53:7).

Доволь­но свое­об­раз­но были устро­е­ны неко­то­рые заго­ны для овец и овчар­ни. Отсут­ствие две­рей как тако­вых и отно­си­тель­но узкий про­ход внутрь овчар­ни помо­га­ют нам луч­ше осо­знать неко­то­рые алле­го­рии Иису­со­вых про­по­ве­дей: «…Истин­но, истин­но гово­рю вам, что Я дверь овцам» (Ин.10:7). А что дей­стви­тель­но явля­лось две­рью в этих стро­е­ни­ях без окон и две­рей? После под­сче­та и ухо­да за овца­ми пас­тух ложил­ся в двер­ном про­хо­де, ста­но­вясь сам собой как бы живой две­рью, и вся­кий, кто хотел про­ник­нуть в овчар­ню, мог прой­ти толь­ко через него. «Истин­но, истин­но гово­рю вам: кто не две­рью вхо­дит во двор овчий, но пере­ла­зит инде, тот вор и раз­бой­ник; а вхо­дя­щий две­рью есть пас­тырь овцам: ему при­двер­ник отво­ря­ет, и овцы слу­ша­ют­ся голо­са его, и он зовет сво­их овец по име­ни и выво­дит их; и когда выве­дет сво­их овец, идет пред ними, а овцы за ним идут, пото­му что зна­ют голос его; за чужим же не идут, но бегут от него, пото­му что не зна­ют чужо­го голо­са» (Ин.10:1–5). «Все, сколь­ко их ни при­хо­ди­ло пре­до Мною, суть воры и раз­бой­ни­ки; но овцы не послу­ша­ли их. Я есмь дверь: кто вой­дет Мною, тот спа­сет­ся, и вой­дет и вый­дет, и пажить най­дет. Вор при­хо­дит толь­ко для того, что­бы украсть, убить и погу­бить; Я при­шел для того, чтоб име­ли жизнь и име­ли с избыт­ком. Я есмь пас­тырь доб­рый: пас­тырь доб­рый пола­га­ет жизнь свою за овец; а наем­ник, не пас­тырь, кото­ро­му овцы не свои, видит при­хо­дя­ще­го вол­ка и остав­ля­ет овец и бежит, и волк рас­хи­ща­ет овец и раз­го­ня­ет их; а наем­ник бежит, пото­му что наем­ник, и нера­дит об овцах. Я есмь пас­тырь доб­рый, и знаю Моих, и Мои зна­ют Меня: как Отец зна­ет Меня, так и Я знаю Отца, и жизнь мою пола­гаю за овец. Есть у меня и дру­гие овцы, кото­рые не сего дво­ра, и тех над­ле­жит Мне при­весть: и они услы­шат голос Мой, и будет одно ста­до и один Пас­тырь» (Ин.10:8–16)[4]

С нача­лом хри­сти­ан­ской эры изме­ня­ет­ся и отно­ше­ние к твар­но­му миру, окру­жа­ю­щей при­ро­де. При­не­се­ние боже­ствен­но­го покло­не­ния живот­ным в основ­ном меня­ет­ся в рус­ле хри­сти­ан­ско­го уче­ния — чело­век как вла­ды­ка при­ро­ды при­зван забо­тить­ся обо всем тво­ре­нии Божи­ем, в том чис­ле и о живот­ных. Дости­гая сво­ей выс­шей цели — упо­доб­ле­ния Богу и обо­же­ния, — чело­век спо­со­бен обно­вить и усо­вер­шен­ство­вать окру­жа­ю­щий мир, поте­ряв­ший гар­мо­нию и бла­го­устрой­ство вслед­ствие Ада­мо­ва гре­хо­па­де­ния, Это отно­ше­ние выра­же­но сло­ва­ми апо­сто­ла Пав­ла: «Ибо тварь с надеж­дою ожи­да­ет откро­ве­ния сынов Божи­их, пото­му что тварь поко­ри­лась суе­те не доб­ро­воль­но, но по воле поко­рив­ше­го ее, в надеж­де, что и сама тварь осво­бож­де­на будет от раб­ства тле­нию в сво­бо­ду сла­вы детей Божи­их. Ибо зна­ем, что вся тварь сово­куп­но сте­на­ет и мучит­ся доныне» (Рим.8:19–22)[5].

И св. Гри­го­рий Нис­ский раз­де­ля­ет эту мысль и гово­рит («О сотво­ре­нии чело­ве­ка»), что чело­век — в цен­тре мира, что он — его хозя­ин. Бог неда­ром при­го­то­вил кра­си­вый кос­мос, а затем уже создал чело­ве­ка: солн­це, воз­дух, звез­ды долж­ны слу­жить чело­ве­ку. И Бог дал ему в помощь живот­ных. При этом устро­ил так, что чело­век и живот­ные под­хо­дят друг к дру­гу, обра­зу­ют один «мик­ро­мир». Чело­век доста­точ­но высок, что­бы поль­зо­вать­ся конем, он гол, но может брать шерсть у овцы и т. д. В осно­ве эко­ло­ги­че­ско­го мыш­ле­ния св. Гри­го­рия Нис­ско­го — свое­об­раз­ный антро­по­цен­тризм: чело­век — центр мира, но смысл его цар­ствен­но­сти — в его несо­вер­шен­стве. Зна­чит, чело­век дол­жен сми­рять себя, пото­му что он уже сми­рен самим Богом.

«Когда пал Адам, — гово­рит св. Мака­рий Вели­кий, — и умер для Бога, сожа­лел о нем Тво­рец. Анге­лы, все силы, небе­са, зем­ля, все тва­ри опла­ки­ва­ли смерть и паде­ние его. Ибо тва­ри виде­ли, что дан­ный им в царя — стал рабом сопро­тив­ной лука­вой тьмы» (Доб­ро­то­лю­бие, т. 1). «Пред­ставь себе царя, у кото­ро­го есть досто­я­ние и под­власт­ные ему слу­жи­те­ли гото­вы к услу­гам: и слу­чи­лось, что взя­ли и отве­ли его в плен вра­ги. Как ско­ро он взят и отве­ден, необ­хо­ди­мо слу­жи­те­лям и при­спеш­ни­кам его сле­до­вать за ним же… А таким обра­зом по его пле­не­нии пле­не­на уже с ним вме­сте слу­жа­щая и покор­ству­ю­щая ему тварь: пото­му что через него воца­ри­лась смерть над вся­кой душою и так изгла­ди­ла весь Ада­мов образ, что люди изме­ни­лись и дошли до покло­не­ния демо­нам» (Доб­ро­то­лю­бие, т. 1).

В кни­ге Бытия (1:29–30) рас­ска­зы­ва­ет­ся о пище, кото­рую Бог изна­чаль­но заве­щал людям и живот­ным. Мож­но заме­тить, что как чело­ве­ку не заве­ща­ет­ся вку­шать мясо, так и сре­ди живот­ных нет еще раз­де­ле­ния на хищ­ных и нехищ­ных. И лишь с гре­хо­па­де­ни­ем чело­ве­ка появ­ля­ет­ся, веро­ят­но, это разделение.

В про­ро­че­стве Исайи, где гово­рит­ся о гря­ду­щем Цар­стве, это раз­де­ле­ние сно­ва сни­ма­ет­ся: «Тогда волк будет жить вме­сте с ягнен­ком, и барс будет лежать вме­сте с коз­лен­ком; и теле­нок, и моло­дой лев, и вол будут вме­сте и малое дитя будет водить их. И коро­ва будет пастись с мед­ве­ди­цею, и дете­ны­ши их будут лежать вме­сте; и лев, как вол, будет есть соло­му». В том же про­ро­че­стве гово­рит­ся об исчез­но­ве­нии недо­ве­рия чело­ве­ка к живо­му и живо­го к чело­ве­ку: «И мла­де­нец будет играть над норою аспи­да, и дитя про­тя­нет руку свою на гнез­до змеи. Не будут делать зла и вре­да на свя­той горе Моей… (Ис.11:6)[6]

Англий­ский хри­сти­ан­ский фило­соф К. Лью­ис писал: «Чело­ве­ка мож­но понять лишь в его отно­ше­нии к Богу. Живот­ных же сле­ду­ет пони­мать лишь в их отно­ше­нии к чело­ве­ку и, через чело­ве­ка, к Богу. Здесь нам сле­ду­ет при­нять меры предо­сто­рож­но­сти про­тив одно­го из не пере­ва­рен­ных ком­ков ате­и­сти­че­ско­го миро­воз­зре­ния, кото­рое часто сохра­ня­ет­ся в созна­нии совре­мен­ных веру­ю­щих. Ате­и­сты, конеч­но же, счи­та­ют сосу­ще­ство­ва­ние чело­ве­ка и дру­гих живот­ных все­го лишь побоч­ным резуль­та­том вза­и­мо­дей­ствия био­ло­ги­че­ских фак­то­ров, а укро­ще­ние живот­но­го чело­ве­ком — чисто про­из­воль­ным вме­ша­тель­ством одно­го вида в дела дру­го­го. «Реаль­ное», или «есте­ствен­ное», живот­ное для них — дикое, а руч­ное живот­ное — нечто искус­ствен­ное, про­ти­во­есте­ствен­ное. Но хри­сти­а­ни­ну не сле­ду­ет так думать. Чело­ве­ку было назна­че­но Богом иметь власть над живот­ны­ми, и все, что чело­век дела­ет по отно­ше­нию к живот­но­му, есть либо закон­ное поль­зо­ва­ние вла­стью, даро­ван­ной свы­ше, либо свя­то­тат­ствен­ное зло­упо­треб­ле­ние ею. Поэто­му руч­ное живот­ное — это, в самом глу­бо­ком смыс­ле, един­ствен­но «есте­ствен­ное» живот­ное — един­ствен­ное, кото­рое зани­ма­ет подо­ба­ю­щее ему место, и имен­но на руч­ном живот­ном мы долж­ны осно­вы­вать наше уче­ние о живот­ных. Лег­ко уви­деть, что в той сте­пе­ни, в какой руч­ное живот­ное обла­да­ет реаль­ным само­со­зна­ни­ем или лич­ност­ны­ми каче­ства­ми, оно почти цели­ком обя­за­но ими сво­е­му хозя­и­ну. Если хоро­шая пас­ту­шья овчар­ка обла­да­ет «почти чело­ве­че­ски­ми» свой­ства­ми харак­те­ра, то это пото­му, что такой ее сде­лал хоро­ший пас­тух. Извест­но, что живот­ные при­хо­ди­ли к свя­тым, ибо, по сло­вам Иса­а­ка Сири­на, «обо­ня­ли запах рая».

Мед­ве­ди посе­ща­ли пре­по­доб­но­го Сера­фи­ма Саров­ско­го. Да и не его одно­го. Вот рас­сказ о пре­по­доб­ном Сер­гии Радо­неж­ском: «Посе­ща­ли его и мед­ве­ди. Один мед­ведь целый год при­хо­дил к нему, и пустын­ник делил­ся с ним послед­ним кус­ком хле­ба, когда же у него бывал лишь один кусок, он отда­вал его мед­ве­дю, а сам оста­вал­ся голод­ным, пото­му что зверь нера­зу­мен и не пони­ма­ет необ­хо­ди­мо­сти тер­пе­ния и воздержания».

А вот о пре­по­доб­ном Гер­мане Аляс­кин­ском: «Око­ло его келий жили гор­но­стаи. Эти зверь­ки отли­ча­ют­ся сво­ей пуг­ли­во­стью. Но они при­бе­га­ли к пре­по­доб­но­му Гер­ма­ну и ели из его рук. Виде­ли, как пре­по­доб­ный Гер­ман кор­мил медведя».

В жити­ях свя­тых мож­но най­ти бес­чис­лен­ное мно­же­ство рас­ска­зов о том, как свя­тым помо­га­ли и слу­жи­ли львы, как их спа­са­ли сво­им моло­ком оле­ни­хи, как воро­ны при­но­си­ли им хлеб. Воз­вра­ща­лись рай­ские вза­и­мо­за­ви­си­мо­сти, когда цар­ствен­ное поло­же­ние чело­ве­ка соде­лы­ва­ло его свя­щен­ни­ком для всей твари.

Живот­ные не толь­ко «сте­на­ют и мучат­ся» вме­сте с чело­ве­ком. Не толь­ко ждут усы­нов­ле­ния и искуп­ле­ния (Рим.8:20–23), они уже спо­соб­ны вслед за свя­ты­ми и муче­ни­ка­ми про­ник­нуть в новый эон, вой­ти в Цер­ковь, дерз­нем ска­зать — обожиться.

В житии св. вели­ко­му­че­ни­ка и цели­те­ля Пан­те­ле­и­мо­на рас­ска­зы­ва­ет­ся, что дикие зве­ри не хоте­ли напа­дать на юно­шу. Тогда были уби­ты и они. Их тру­пы были бро­ше­ны на съе­де­ние пти­цам. Но пти­цы до них не дотро­ну­лись[7].

«Вме­сте с тем, — отме­ча­ет Н. Козын­це­ва, — в народ­ном созна­нии, фольк­ло­ре сохра­ни­лись мно­гие пред­став­ле­ния о живот­ных, име­ю­щие опре­де­лен­ную рели­ги­оз­ную окрас­ку, — в основ­ном живот­ные вос­при­ни­ма­ют­ся теперь в роли посред­ни­ка, напри­мер меж­ду миром людей и миром духов­ным, при этом чаще все­го «нечи­стой силой». Осо­бен­но ярко это ста­ло про­яв­лять­ся в эпо­ху сред­не­ве­ко­вья. Веро­ят­но, это было свя­за­но с тем, что мно­гие из преж­них веро­ва­ний уже утра­ти­ли свое пер­во­на­чаль­ное зна­че­ние, ста­ли мало­по­нят­ны­ми, одна­ко, будучи неко­гда частью куль­ту­ры, сохра­ни­лись. Как пра­ви­ло, такие пред­став­ле­ния шли враз­рез с хри­сти­ан­ским уче­ни­ем, и пото­му глав­ные пер­со­на­жи и обра­зы мог­ли вос­при­ни­мать­ся в наро­де как отри­ца­тель­ные или име­ю­щие пря­мую связь с миром «нечи­стой силы». Так, напри­мер, в Евро­пе в 15–17 вв. раз­вер­ну­лась так назы­ва­е­мая «охо­та на ведьм», в свя­зи с чем широ­кий раз­мах при­об­ре­ло гоне­ние на кошек, кото­рые вос­при­ни­ма­лись едва ли не как само исча­дие ада. Бед­ных живот­ных счи­та­ли атри­бу­та­ми ведьм и их пособ­ни­ка­ми в кол­дов­ском деле. Посколь­ку само кол­дов­ство и неве­рие в ведьм было объ­яв­ле­но ере­сью, доста­ва­лось и кош­кам, в осо­бен­но­сти чер­ным. Им при­пи­сы­ва­ли отри­ца­тель­ные каче­ства, при­су­щие чело­ве­ку, — ковар­ство, хит­рость, кро­во­жад­ность, любовь к удо­воль­стви­ям. Чер­ный кот стал сим­во­лом посрам­лен­но­го сата­ны в неко­то­рых ико­но­гра­фи­че­ских тра­ди­ци­ях, ему при­пи­сы­ва­лись чер­ты вам­пи­риз­ма. Разу­ме­ет­ся, при­част­ность этих живот­ных к миру тем­ных сил наду­ман­на. И, тем не менее, в сред­не­ве­ко­вой Евро­пе ужас, порож­ден­ный суе­вер­ны­ми пред­став­ле­ни­я­ми о том, что живот­ные спо­соб­ны при­чи­нить вред чело­ве­ку (к тому же уси­ли­ва­е­мый дей­стви­ем инкви­зи­ции), при­во­дил к тому, что стра­да­ли и несчаст­ные жерт­вы, обви­нен­ные в кол­дов­стве, и невин­ные животные.

На Руси тра­ди­ци­он­ным было береж­ное отно­ше­ние к живот­но­му миру, как к дикой при­ро­де, так и к домаш­ней жив­но­сти. Напри­мер, регла­мен­ти­ру­ю­щая мно­гие сто­ро­ны жиз­ни кни­га «Домо­строй» пред­ла­га­ла с любо­вью забо­тить­ся о домаш­них живот­ных как о помощ­ни­ках чело­ве­ка в его повсе­днев­ных тру­дах, одна­ко при этом не «бало­вать» их и уде­лять лишь столь­ко вни­ма­ния, сколь­ко было необ­хо­ди­мо, и не более. Кро­ме того, напри­мер, лоша­дей было при­ня­то освя­щать на празд­ни­ки Про­ис­хож­де­ния Чест­ных Древ Живо­тво­ря­ще­го Кре­ста Гос­под­ня, день свв. фло­ра и Лав­ра и др. Весь домаш­ний скот — зве­рей и птиц, кро­пи­ли свя­той водой на празд­ник Бого­яв­ле­ния, что отра­жа­ет стрем­ле­ние чело­ве­ка очи­стить и освя­тить вся­кую тварь, любое тво­ре­ние Божие. Отно­ше­ние к живот­ным как к тва­ри Божи­ей, достой­ной доб­рой забо­ты, было харак­тер­но и для дикой при­ро­ды — убить зве­ря или пти­цу мож­но было лишь по необ­хо­ди­мо­сти, бес­смыс­лен­ная трав­ля счи­та­лась предо­су­ди­тель­ной. Такое отно­ше­ние к окру­жа­ю­щей при­ро­де было сфор­ми­ро­ва­но хри­сти­ан­ским поло­же­ни­ем о пер­во­на­чаль­ной обя­зан­но­сти чело­ве­ка воз­де­лы­вать сад Эдем­ский. Хри­сти­ан­ское созна­ние рас­про­стра­ня­ет эту обя­зан­ность и на про­кля­тый за чело­ве­че­ское гре­хо­па­де­ние мир, спа­се­ние кото­ро­го заклю­ча­ет­ся в спа­се­нии и пре­об­ра­же­нии человека.

Пра­во­слав­ное осмыс­ле­ние при­ро­ды как тво­ре­ния Божия было доми­ни­ру­ю­щим и явля­лось свое­об­раз­ной нор­мой эти­ки. Тем не менее сохра­ни­лись и пере­жит­ки древ­ней­ших язы­че­ских сла­вян­ских куль­тов, кото­рые про­яв­ля­лись в фор­ме раз­но­го рода заго­во­ров, гада­ний и при­мет, при­во­ро­тов; в народ­ной сре­де отча­сти сохра­ня­лась вера в суще­ство­ва­ние раз­лич­ных существ, покро­ви­тель­ство­вав­ших опре­де­лен­ным мест­но­стям или роду заня­тий: леших, руса­лок, водя­ных, бан­ни­ков, домо­вых, упы­рей и про­чей «нечи­сти». В осно­ве этих веро­ва­ний лежа­ло покло­не­ние тва­ри, вера в маги­че­скую силу явле­ний при­ро­ды, пред­ме­тов и т.д. Живот­ным при этом отво­ди­лась одна из глав­ных ролей. Они упо­ми­на­лись в текстах закли­на­ний, в их обра­зе пред­ста­ва­ли мно­гие мифи­че­ские «пер­со­на­жи» или счи­та­лись их атри­бу­та­ми (кот и сова как спод­руч­ни­ки Бабы Яги, русал­ки — жен­щи­ны с рыбьим хво­стом и пр.). Нетруд­но дога­дать­ся, что хра­ни­те­ля­ми таких веро­ва­ний были в основ­ном зна­ха­ри, кол­ду­ны, люди, испо­ве­ду­ю­щие язы­че­ство. Пра­во­слав­ная Цер­ковь ста­ра­лась про­све­щать сво­их чад, иско­ре­няя эле­мен­ты этих куль­тов, либо, если это не про­ти­во­ре­чи­ло самой сути Пра­во­сла­вия, исполь­зо­ва­ло их для про­по­ве­ди Еван­ге­лия по апо­столь­ско­му при­ме­ру (см. Деян.17:22–23). Необ­хо­ди­мо лишь заме­тить, что исте­рия, свя­зан­ная с верой в ведьм и «дья­воль­ских тва­рей» (кошек, сви­ней, коз­лов, лету­чих мышей и мн. др.), тако­го раз­ма­ха, как в Евро­пе, не получила.

В наши дни, каза­лось бы столь дале­кие от вре­мен пер­во­быт­но­сти и сред­не­ве­ко­вья, при­хо­дит­ся с сожа­ле­ни­ем гово­рить о том, что и сего­дня живы заро­див­ши­е­ся еще в ту пору суе­ве­рия (т. е. напрас­ная вера, всуе). Бес­смыс­лен­ная вера в спо­соб­но­сти живот­ных вли­ять на жизнь и созна­ние чело­ве­ка вызы­ва­ет недо­уме­ние. Тем не менее покло­не­ние живот­ным как богам и сего­дня прак­ти­ку­ет­ся во мно­гих рели­ги­ях и стра­нах мира, в том чис­ле неко­то­рые из этих веро­ва­ний пыта­ют­ся уко­ре­нить­ся (или воз­ро­дить­ся) в совре­мен­ной Рос­сии. Разу­ме­ет­ся, такое отно­ше­ние к твар­но­му миру непри­ем­ле­мо для хри­сти­а­ни­на, как непри­ем­ле­мо и жесто­кое обра­ще­ние с живот­ны­ми. Дер­жась золо­той сере­ди­ны, не впа­дая ни в лож­ное идо­ло­по­клон­ство, ни в неоправ­дан­ную жесто­кость к тво­ре­нию Божию — окру­жа­ю­ще­му миру, хри­сти­а­нин про­явит одну из вели­чай­ших доб­ро­де­те­лей — трез­во­мыс­лие: «Мы же, будучи сына­ми дня, да трез­вим­ся, облек­шись в бро­ню веры и люб­ви и в шлем надеж­ды спа­се­ния» (1Фес.5:8)[8]

Один из самых рас­про­стра­нен­ных вопро­сов зада­ва­е­мых свя­щен­ни­ку, — мож­но ли дер­жать в доме, или квар­ти­ре, соба­ку? Люди, зада­ю­щие этот вопрос, обыч­но от кого-то что-то слы­ша­ли о том, что содер­жа­ние соба­ки в жилом поме­ще­нии не соот­вет­ству­ет тра­ди­ци­ям хри­сти­ан­ско­го бла­го­че­стия или даже под­па­да­ет под цер­ков­ные запреты.

Итак, мож­но или нель­зя дер­жать соба­ку в доме? Этот вопрос воз­мож­но пото­му и воз­ни­ка­ет столь часто, что на него отсут­ству­ет пря­мой ответ, как поло­жи­тель­ный, так и отри­ца­тель­ный. Слу­ча­ет­ся, что неко­то­рые свя­щен­ни­ки вме­ня­ют при­хо­жа­нам во грех содер­жа­ние в семье это­го «домаш­не­го мле­ко­пи­та­ю­ще­го семей­ства вол­чьих», ссы­ла­ясь при этом обыч­но на «тра­ди­цию» или мне­ние «отцов»… Дру­гие свя­щен­ни­ки, напро­тив, не видят в этом ниче­го пло­хо­го, на том осно­ва­нии, что име­ю­щи­е­ся в нашем рас­по­ря­же­нии дог­ма­ти­че­ские и сим­во­ли­че­ские тек­сты, выра­жа­ю­щие веру и уче­ние Пра­во­слав­ной Церк­ви, не выно­сят ника­ко­го запре­ти­тель­но­го суж­де­ния о соба­ках, а рав­но кош­ках или иной домаш­ней живности.

«Каж­дый пра­во­слав­ный хри­сти­а­нин зна­ет о суще­ство­ва­нии в нашей Церк­ви Свя­щен­но­го Пре­да­ния — пишет свя­щен­ник Дмит­рий Мои­се­ев, — зани­ма­ет в ней долж­ное место и цер­ков­ное пре­да­ние. Но, к сожа­ле­нию, почти каж­до­му из нас при­хо­ди­лось стал­ки­вать­ся с так назы­ва­е­мым «око­ло­цер­ков­ным» пре­да­ни­ем, кото­рое к Пра­во­слав­ной Церк­ви не име­ет реши­тель­но ника­ко­го отно­ше­ния, но, тем не менее, живет воз­ле нее. Увы, дале­ко не все веру­ю­щие име­ют доста­точ­но зна­ний, что­бы отли­чить дей­стви­тель­но цер­ков­ное уче­ние от псев­до­цер­ков­но­го, и, вме­сто того, что­бы реши­тель­но отверг­нуть послед­нее, неволь­но ста­но­вят­ся его распространителями.

К чис­лу подоб­ных «око­ло­цер­ков­ных» пре­да­ний отно­сит­ся и мне­ние о недо­пу­сти­мо­сти нахож­де­ния собак в квар­ти­рах и иных поме­ще­ни­ях, где есть ико­ны и дру­гие свя­ты­ни. Гово­рят, что яко­бы нель­зя освя­щать те квар­ти­ры, где живут соба­ки, а если соба­ка вой­дет в освя­щен­ное поме­ще­ние, то его необ­хо­ди­мо зано­во освя­тить. Воз­ни­ка­ет вполне резон­ный вопрос: а в чем же вино­ва­та соба­ка и каким обра­зом она может поме­шать бла­го­да­ти Божи­ей? Обыч­но отве­ча­ют, что посколь­ку в Свя­щен­ном Писа­нии Вет­хо­го Заве­та соба­ка назва­на нечи­стым живот­ным, то, сле­до­ва­тель­но, она сво­им при­сут­стви­ем осквер­ня­ет святыню.

Если для людей, при­дер­жи­ва­ю­щих­ся тако­го мне­ния, недо­ста­точ­но Гос­под­них слов, ска­зан­ных апо­сто­лу Пет­ру, а имен­но: «Что Бог очи­стил, не почи­тай нечи­стым» (Деян.10:9–15), поста­нов­ле­ния Апо­столь­ско­го собо­ра, отме­нив­ше­го необ­хо­ди­мость соблю­де­ния хри­сти­а­на­ми вет­хо­за­вет­но­го зако­на (Деян.15:24–29), и иных сви­де­тельств Ново­го Заве­та, то им нелишне будет узнать, что гово­рят свя­тые отцы о при­чине раз­де­ле­ния в Вет­хом Заве­те живот­ных на чистых и нечи­стых, а так­же в чем имен­но заклю­ча­ет­ся эта нечи­сто­та. Вели­кий визан­тий­ский бого­слов IX века свя­ти­тель Фотий, пат­ри­арх Кон­стан­ти­но­поль­ский (память 6 фев­ра­ля ст. ст.), пишет об этом сле­ду­ю­щее: «Мно­гое по при­ро­де очень хоро­шо, но для поль­зу­ю­щих­ся ста­но­вит­ся боль­шим злом, не из-за соб­ствен­ной при­ро­ды, но из-за пороч­но­сти поль­зу­ю­щих­ся… Чистое ста­ло отде­лять­ся от нечи­сто­го не с нача­ла миро­зда­ния, но полу­чи­ло это раз­ли­чие из-за неко­то­рых обсто­я­тельств. Ибо посколь­ку егип­тяне, у кото­рых изра­иль­ское пле­мя было в услу­же­нии, мно­гим живот­ным воз­да­ва­ли боже­ские поче­сти и дур­но поль­зо­ва­лись ими, кото­рые были весь­ма хоро­ши, Мои­сей, что­бы и народ изра­иль­ский не был увле­чен к это­му сквер­но­му упо­треб­ле­нию и не при­пи­сал бес­сло­вес­ным боже­ское почи­та­ние, в зако­но­да­тель­стве спра­вед­ли­во назвал их нечи­сты­ми… (Свт. Фотий. Амфи­ло­хии. Аль­фа и Оме­га, №3 (14), 1997, С. 81–82)»

В кни­ге Кора­лай Пар­сон­за «Живот­ные. Зве­ри и пти­цы, упо­ми­на­е­мые в Биб­лии» чита­ем: «Соба­ка у древ­них евре­ев вовсе не была таким дру­гом чело­ве­ка, как у нас. Да, быва­ло, их дер­жа­ли в каче­стве сто­ро­же­вых псов, исполь­зо­ва­ли для охра­ны стад от вол­ков и шака­лов. Щен­кам раз­ре­ша­ли вхо­дить в дом и под­карм­ли­ва­ли их остат­ка­ми пищи (Мк.7:27). Но в целом отно­ше­ние к псам было отри­ца­тель­ное. По иудей­ско­му зако­ну, они счи­та­лись нечи­сты­ми. Срав­нить кого-либо с «мерт­вым псом» счи­та­лось тяже­лей­шим оскорб­ле­ни­ем, и даже день­ги, полу­чен­ные за про­да­жу столь пре­зрен­но­го живот­но­го, нель­зя было при­но­сить в дом Гос­по­да (Втор.23:18). Соло­мон и апо­стол Петр срав­ни­ва­ют греш­ни­ков с пса­ми (Притч.26:11; 2Пет.2:22). В Егип­те соба­ки, напро­тив, поль­зо­ва­лись боль­шой любо­вью и ува­же­ни­ем». Надо пом­нить, что поня­тия Вет­хо­го Заве­та отно­си­лись к опре­де­лен­ной рели­ги­оз­но-эти­че­ской сре­де. Мож­но очень подроб­но гово­рить о том, какой это име­ло смысл: про­об­ра­зо­ва­тель­ный, алле­го­ри­че­ский, сим­во­ли­че­ский. Есть и при­ме­ры, кото­рые гово­рят о том, что «нечи­стые» — это не все­гда имен­но — пло­хие, негод­ные, Мно­гие отцы Церк­ви в каче­стве тако­го при­ме­ра при­во­ди­ли сло­на. По клас­си­фи­ка­ции Вет­хо­го Заве­та он отно­сил­ся к «нечи­стым» тва­рям, но укра­ше­ния из «тяже­стей сло­но­вых» — сло­но­вой кости и бив­ней — счи­та­лись самы­ми доро­ги­ми и бла­го­род­ны­ми укра­ше­ни­я­ми вет­хо­за­вет­ной эпохи.

Исто­ри­че­ская тра­ди­ция, или нор­ма бла­го­че­стия, пони­ма­ю­щая собак как живот­ных «нечи­стых», кото­рым запре­ще­но пере­сту­пать порог дома, име­ет­ся, и было бы невер­но отмах­нуть­ся от нее, не попы­тав­шись пред­ва­ри­тель­но рас­смот­реть ее исто­ки. Есть осно­ва­ния пред­по­ла­гать, что на Руси она заро­ди­лась не ранее XV и не позд­нее XVII вв., в тот про­ме­жу­ток, когда скла­ды­ва­лись и полу­ча­ли широ­кое хож­де­ние такие нра­во­учи­тель­ные памят­ни­ки рус­ской духов­ной мыс­ли, как «Домо­строй» Силь­ве­ст­ра или «Сын цер­ков­ный» Иоан­на Шеве­ле­ва-Насед­ки. В двух пред­ло­же­ни­ях мож­но ска­зать, что это было вре­мя, когда сред­не­ве­ко­вая кар­ти­на мира необ­ра­ти­мо рас­па­да­лась, а кри­зис это­го рас­па­да пере­жи­вал­ся наи­бо­лее кон­сер­ва­тив­ны­ми совре­мен­ни­ка­ми как наступ­ле­ние «послед­них вре­мен». Сред­ство спа­се­ния виде­лось, преж­де все­го, в сле­до­ва­нии тем или иным неукос­ни­тель­ным нор­мам, пра­ви­лам, устав­ным пред­пи­са­ни­ям, сиречь — «бук­ве». При отсут­ствии, в отдель­ных слу­ча­ях, объ­яс­не­ний, напри­мер о соба­ках, их выис­ки­ва­ли по ана­ло­гии или по кон­тек­сту во всем кор­пу­се Свя­щен­но­го Писа­ния, осо­бен­но в части Вет­хо­го Завета.

В Биб­лии сло­ва «соба­ка», «псы» и их про­из­вод­ные встре­ча­ют­ся не менее 25 раз. Для Древ­не­го Восто­ка, для стра­ниц Биб­лии соба­ка это, преж­де все­го, — образ, мета­фо­ра, под­чер­ки­ва­ю­щая обез­до­лен­ность, нище­ту, стра­да­ние (Пс.21:17; 58:7, Лк.16:21; Мф.15:27 и др.). В двух слу­ча­ях — во Вто­ро­за­ко­нии (23:18) («не вно­си цены пса в дом Гос­по­да») и в Еван­ге­лии от Мат­фея (7:6) («не давай­те свя­ты­ни псам») — мож­но усмот­реть нега­тив­ное отно­ше­ние к соба­ке, в аспек­те нечи­сто­ты это­го живот­но­го. Одна­ко ана­лиз кон­тек­ста не дает осно­ва­ний для одно­знач­ных выво­дов. Во Вто­ро­за­ко­нии иуде­ям запо­ве­ду­ет­ся не вно­сить в храм каче­стве жерт­вы день­ги, полу­чен­ные от заня­тий про­сти­ту­ци­ей и от про­да­жи соба­ки. В Еван­ге­лии от Мат­фея о соба­ке гово­рит­ся в ряду посло­виц: «не давай­те свя­ты­ни псам», «не мечи­те жем­чуг перед сви­нья­ми», т. е. — не делай­те бес­смыс­лен­ных поступ­ков или, про­ще, — не делай­те глупости.

В сред­не­ве­ко­вых собор­ных доку­мен­тах Рус­ской Церк­ви, как отме­ча­ет о. Дмит­рий Мои­се­ев, есть поста­нов­ле­ние, запре­ща­ю­щее вво­дить собак в храм, посколь­ку пре­бы­ва­ние соба­ки в нем не явля­ет­ся умест­ным в силу при­су­щих ей осо­бен­но­стей (запах, бес­по­кой­ное пове­де­ние, нару­ша­ю­щее бла­го­го­вей­ный поря­док и тиши­ну хра­ма, и т.д.). Одна­ко это запре­ще­ние каса­ет­ся толь­ко хра­ма и моти­ви­ру­ет­ся отнюдь не тем, что соба­ка осквер­ня­ет свя­ты­ню и пре­пят­ству­ет бла­го­да­ти Божи­ей пре­бы­вать в хра­ме. Соот­вет­ствен­но, и нали­чие соба­ки в доме нико­им обра­зом не может поме­шать бла­го­да­ти. Отго­ня­ет от нас эту бла­го­дать не соба­ка, а наша гре­хов­ная жизнь, осво­бо­дить­ся от кото­рой гораз­до слож­нее, неже­ли от соба­ки. Поэто­му ника­ко­го пре­пят­ствия для освя­ще­ния квар­ти­ры нали­чие в ней соба­ки не пред­став­ля­ет, хотя с точ­ки зре­ния здра­во­го смыс­ла дер­жать соба­ку в квар­ти­ре не все­гда оправ­дан­но. Но это уже вопрос целе­со­об­раз­но­сти, а отнюдь не цер­ков­ной дисциплины.

Пред­пи­са­ния «нечи­сто­ты» иуда­из­ма, Вет­хо­го Заве­та не были под­твер­жде­ны в Новом Заве­те, более того — они были во мно­гом упразд­не­ны. Сме­ем счи­тать, что это каса­ет­ся и наших чет­ве­ро­но­гих дру­зей — собак, и про­чих живот­ных. Свя­тая Цер­ковь за всю свою двух­ты­ся­че­лет­нюю исто­рию не посчи­та­ла нуж­ным вне­сти пря­мым обра­зом такой запрет. А что не запре­ще­но, то, как извест­но, разрешено.

Англий­ско­му писа­те­лю и фило­со­фу Клай­ву Лью­и­су одна­жды после завер­ше­ния его лек­ции зада­ли каверз­ный вопрос: может ли соба­ка (даже не важ­но, соба­ка ли, кош­ка или дру­гое домаш­нее живот­ное) попасть в рай? Ведь если нет, то полу­ча­ет­ся, что выс­шее мило­сер­дие рас­про­стра­ня­ет­ся толь­ко на людей? А если может, то какой смысл в вере, ведь вряд ли у собак суще­ству­ют рели­ги­оз­ные чув­ства? Лью­ис отве­тил: «Сама по себе не может. Но вме­сте с хозя­и­ном — без­услов­но». «Но, как напи­са­но: не видел того глаз, не слы­ша­ло ухо, и не при­хо­ди­ло то на серд­це чело­ве­ку, что при­го­то­вил Бог любя­щим Его». (1Кор.2:9)

Приложение

Животные в житиях святых

На осно­ве житий свя­тых, состав­лен­ных Юсти­ном Попо­ви­чем (Архи­манд­рит Юстин Попо­вич: Жития свя­тых (12 томов), Бел­град, 1973 г. Изда­тель­ство мона­сты­ря Келие).

Геор­гий Хозе­вит (8 янва­ря): «Один раз он уви­дел перед дверь­ми сво­ей кельи лежа­ще­го льва. Он не испу­гал­ся и толк­нул льва ногой, гово­ря, что­бы тот ото­шел в сто­ро­ну. Лев не хотел, а толь­ко по-дру­же­ски зары­чал. Свя­той ска­зал: «Хоро­шо. Посколь­ку ты не слу­ша­ешь­ся, то сей­час про­ве­рим то, что ска­за­но: «Зубы льви­ные сокру­шил Гос­подь». — Откры­вай рот, и уви­дим». Лев рас­крыл рот, и свя­той сво­ей рукой пощу­пал зубы. На что лев встал и удалился».

Фео­до­сий Вели­кий (11 янва­ря): «Он был ско­рым помощ­ни­ком не толь­ко людям, но и бес­сло­вес­но­му ско­ту. Одна­жды путе­ше­ствен­ник вел с собою осла. Навстре­чу им вышел лев. Лев набро­сил­ся на осла, даже не обра­щая вни­ма­ния на при­сут­ствие хозя­и­на. Путе­ше­ствен­ник в ужа­се гром­ко крик­нул: «Помо­ги, чело­век Божий Фео­до­сий!» Когда лев услы­шал имя свя­то­го, он оста­но­вил­ся и ушел в пустыню».

Муче­ни­ца Татья­на (12 янва­ря): «На сле­ду­ю­щий день мучи­те­ли в теат­ре напу­сти­ли на Татья­ну ужас­но­го льва. Но лев, вме­сто того что­бы рас­тер­зать ее, лас­кал­ся око­ло Татья­ны, обли­зы­вая ей ноги. Когда льва пове­ли назад в клет­ку, он неожи­дан­но бро­сил­ся на знат­но­го санов­ни­ка Евма­ния и рас­тер­зал его».

Лука Эллад­ский (7 фев­ра­ля): «По доро­ге на него напал змей и уку­сил его. Но свя­той ска­зал змею, что все мы — тва­ри Божьи и долж­ны делать доб­рое, а не злое. Потом отпу­стил змея, и оба они разо­шлись невредимыми».

Павел Фивей­ский: «Его хотел наве­стить свя­той Анто­ний. Он не знал пути и пошел наугад. Его встре­ти­ла вол­чи­ца и на вопрос, где живет Павел Фивей­ский, ука­зав направ­ле­ние, покло­ни­лась и ушла». Когда Анто­ний был у Пав­ла, ворон, кото­рый каж­до­днев­но при­но­сил свя­то­му поло­ви­ну хле­ба, в этот день при­нес целый хлеб.

Когда Анто­ний вто­рой раз захо­тел посе­тить Пав­ла, то застал его уже мерт­вым. Он не знал, как его похо­ро­нить, не имея лопа­ты, что­бы вырыть моги­лу. В это вре­мя из пусты­ни пока­за­лись два льва, кото­рые без­утеш­но рыда­ли над телом мерт­во­го Пав­ла. Когда свя­той был похо­ро­нен, они лиза­ли руки свя­то­го Анто­ния, про­ся бла­го­сло­ве­ния. Свя­той их бла­го­сло­вил, и они удалились».

Анто­ний Новый (17 фев­ра­ля): «Его мощи, не зная, где их поло­жить, водру­зи­ли на теле­гу, впряг­ли двух волов. Они пошли дале­ко-дале­ко в город Вирию, в род­ной дом святого».

Мака­рий Алек­сан­дрий­ский (19 фев­ра­ля): «У свя­то­го появи­лась гие­на, при­нес­ла с собой сле­по­го мла­ден­ца. Дотро­нув­шись до него, пре­по­доб­ный открыл ему гла­за. На дру­гой день гие­на из бла­го­дар­но­сти при­нес­ла свя­то­му шку­ру овцы. Свя­той не хотел при­ни­мать подар­ка, пока гие­на не обе­ща­ла, что нико­гда не будет уби­вать и гра­бить скот. Гие­на сми­рен­но и пока­ян­но лег­ла, пока­зав этим, что при­ни­ма­ет упрек святого».

Нео­фит Муче­ник (21 фев­ра­ля): «Мла­де­нец Нео­фит хотел уда­лить­ся от мира на Олим­пий­скую гору. Он вошел в пеще­ру, где жил лев. И попро­сил льва усту­пить ему место. Лев обли­зал ноги свя­то­го и ушел. Неко­то­рое вре­мя спу­стя, когда свя­то­го мучи­ли, на него напу­сти­ли страш­но­го льва, кото­рый был пой­ман на Олим­пий­ской горе и две неде­ли оста­вал­ся без пищи. Лев побе­жал, что­бы рас­тер­зать Нео­фи­та, но вдруг оста­но­вил­ся, начал лить сле­зы и лизать ноги и руки муче­ни­ка. Ока­за­лось, это был тот самый лев, кото­рый усту­пил свя­то­му пеще­ру. Свя­той при­ка­зал ему воз­вра­тить­ся в свою пеще­ру и боль­ше не напа­дать на людей. Лев покло­нил­ся и ушел. Затем на свя­то­го напу­сти­ли мед­ве­дя и мед­ве­ди­цу, кото­рые тоже покло­ни­лись свя­то­му и ушли».

Гера­сим Иор­дан­ский (4 мар­та): «Одна­жды к свя­то­му Гера­си­му при­шел хро­ма­ю­щий лев и пока­зал лапу с зано­зой. Свя­той вынул зано­зу, и лев остал­ся жить у него. Его послу­ша­ни­ем было охра­нять осли­ка, кото­рый при­но­сил воду. Одна­жды лев заснул, и осли­ка укра­ли. Свя­той Гера­сим думал, что осли­ка съел сам лев. Он нака­зал льва тем, что при­ка­зал ему носить воду вме­сто осли­ка. Лев дол­го испол­нял при­ка­зан­ное, но одна­жды шел мимо кара­ван, и лев узнал сво­е­го осли­ка. Обра­до­вав­шись, он при­вел его к свя­то­му Гера­си­му. Когда свя­той умер, то печаль­ный лев не хотел уда­лять­ся от его моги­лы и сам скон­чал­ся на этой могиле».

Свя­щен­но­му­че­ни­ки Хер­сон­ские, Васи­лий и еже с ним (7 мар­та): «Мно­го дней тела муче­ни­ка Васи­лия и его дру­зей лежа­ли непо­хо­ро­нен­ны­ми, но невре­ди­мы­ми: волк их охра­нял от собак, а орел от небес­ных птиц».

Муче­ник Никон (23 мар­та): «При­вя­за­ли Нико­на к хво­стам разъ­ярен­ных лоша­дей, что­бы те разо­рва­ли его. Но он пере­кре­стил лоша­дей, и их гнев сме­нил­ся на кро­тость. Мучи­тель в гне­ве при­ка­зал пере­ре­зать лоша­дям жилы на ногах. Лоша­ди заго­во­ри­ли и ска­за­ли, что их уби­ва­ют Нико­на ради и во сла­ву Божью. Когда же мучи­тель поехал в город Пан­тор­му, в пути его рас­тер­за­ли соб­ствен­ные лошади».

Васи­лий Новый (26 мар­та): «Мучи­те­ли хоте­ли его уто­пить в море. Но появи­лись два дель­фи­на и вынес­ли его невре­ди­мым на берег».

Вели­ко­му­че­ни­ца Ири­на (5 мая): «Свя­тая Ири­на сиде­ла в сво­их поко­ях. Вдруг сквозь окно вле­тел голубь и бро­сил на стол олив­ко­вую ветвь. Немно­го спу­стя появил­ся орел с вен­ком из раз­ных цве­тов. И нако­нец, ворон с малень­кой зме­ей, кото­рую он тоже опу­стил на стол. Домаш­ний учи­тель Ири­ны, тай­ный хри­сти­а­нин, так рас­тол­ко­вал зна­ме­ния: голубь озна­ча­ет кро­тость твою и доб­ро­ту, мас­лич­ная ветвь Божью бла­го­дать, кото­рую ты полу­чишь в свя­том кре­ще­нии, орел озна­ча­ет царя — ты будешь цар­ство­вать над стра­стя­ми сво­и­ми. А венец — это венец веч­ной сла­вы, кото­рый полу­чишь от Хри­ста-Царя. Ворон озна­ча­ет дья­во­ла и пред­ве­ща­ет тебе лютое, как змий, гонение.

Когда Ири­ну отда­ли на пыт­ки, ее отец, импе­ра­тор, при­ка­зал бро­сить свя­тую под ноги разъ­ярен­ным лоша­дям. Но одна из лоша­дей набро­си­лась на импе­ра­то­ра, ото­рвав зуба­ми его пра­вую руку и затоп­тав его копы­та­ми. Потом тихо вер­ну­лась на свое место, и лоша­ди ста­ли крот­ки­ми, как ягня­та, Лошадь еще ска­за­ла чело­ве­че­ским голо­сом: «Бла­жен­на ты, Ири­на, голуб­ка Хри­сто­ва, поправ­шая змея» ».

Симе­он Столп­ник (24 мая): «Свя­той жил в диком лесу, скры­ва­ясь в горе. Зве­ри слу­жи­ли ему. Одна­жды неда­ле­ко от жили­ща свя­то­го лев напал на путе­ше­ствен­ни­ков. Но, услы­шав из их уст одно имя «Симе­он» он их оста­вил в покое. Потом свя­той попро­сил льва уда­лить­ся, что­бы не пугать посе­ти­те­лей. И тот послушался».

Зосим Фини­кий­ский (8 июня): «Зосим пошел одна­жды в Кеса­рию, нагру­зив осли­ка това­ра­ми. По доро­ге на них напал лев и ута­щил осли­ка. Когда свя­той нашел льва, ослик был уже съе­ден. Свя­той ска­зал льву: зна­ешь, друг, я стар и носить покла­жу не могу. Ты дол­жен мне помочь, посколь­ку погу­бил мое­го осли­ка, и при­не­сти вещи в город. А потом отпу­щу тебя назад, в пусты­ню. Так оно и было».

Евти­хий и Фло­рен­тий (23 авгу­ста): «Евти­хий и Фло­рен­тий жили вдво­ем в пустыне. Евти­хий был духов­ни­ком, а Фло­рен­тий очень про­стым и послуш­ным. Потом Евти­хия избра­ли насто­я­те­лем ближ­не­го мона­сты­ря, но он оста­вил Фло­рен­тия в пустыне охра­нять их цер­ковь, Фло­рен­тию было труд­но одно­му, и он молил­ся Богу, что­бы ему дру­га послал. Одна­жды, выхо­дя из церк­ви, у две­рей он встре­тил мед­ве­дя, сто­яв­ше­го крот­ко с опу­щен­ной вниз голо­вой, пока­зы­вая, что при­шел послу­жить ему. Фло­рен­тий дал ему послу­ша­ние пасти пять овец. Куша­ние мед­ведь полу­чал, когда с овца­ми воз­вра­щал­ся с паст­би­ща, В пост­ные дни Фло­рен­тий хотел, что­бы и мед­ведь постил­ся до трех часов дня. Поэто­му ему было при­ка­за­но воз­вра­щать­ся с овца­ми в три. А в дру­гие дни было веле­но пасти овец до две­на­дца­ти. Мед­ведь хоть с тру­дом, но выдер­жи­вал голод  и ни разу не воз­вра­щал­ся рань­ше вре­ме­ни. Про Фло­рен­тия и мед­ве­дя ста­ло извест­но по всей окрест­но­сти. Мно­гие ста­ли ценить Фло­рен­тия как чело­ве­ка Божье­го. Лютая зависть про­тив Фло­рон­тия появи­лась у неко­то­рых мона­хов Евти­хи­ева мона­сты­ря. Чет­ве­ро из них сго­во­ри­лись и уби­ли мед­ве­дя. Но они были нака­за­ны так, что умер­ли, пора­жен­ные страш­ной проказой».

Симе­он Столп­ник (1 сен­тяб­ря): «В горе, где под­ви­зал­ся свя­той Симе­он, устро­и­ла себе жили­ще боль­шая змея, из-за кото­рой на том месте даже и тра­ва не рос­ла. Одна­жды в пра­вый глаз змеи попа­ла зано­за. Мучи­мая болью, змея дополз­ла до стол­ба пре­по­доб­но­го, лег­ла у огра­ды и все кива­ла голо­вой, сми­ря­ясь и про­ся о мило­сти. Было доста­точ­но одно­го взгля­да свя­то­го, что­бы зано­за выпа­ла из гла­за змеи. Змея еще три дня лежа­ла под стол­пом, как овца. И мимо иду­щие без стра­ха удив­ля­лись чуду. После трех дней исце­лив­ша­я­ся змея воз­вра­ти­лась в свою нору и людям боль­ше не вредила.

Одна­жды охот­ни­ки на горе свя­то­го Симео­на уви­де­ли сер­ну и закри­ча­ли ей: име­нем свя­то­го Симео­на, оста­но­вись и подо­жди нас! Посколь­ку и живот­ные чти­ли свя­то­го, сер­па так и сде­ла­ла, и охот­ни­ки уби­ли ее. За это они были нака­за­ны поте­рей голо­са. Изба­ви­лись от нака­за­ния толь­ко после двух­лет­не­го пока­я­ния у огра­ды свя­то­го Симеона».

Иоанн Куку­зель (1 октяб­ря): «Иоанн вла­дел пре­крас­ней­шим голо­сом был постав­лен началь­ни­ком пев­цов в импе­ра­тор­ском двор­це. Но он поки­нул дво­рец и тай­но ушел на Афон, в лав­ру свя­то­го Афа­на­сия, где нико­му не объ­яв­лял о себе. Ему пору­чи­ли пасти коз. Года­ми он про­жил пас­ту­хом в пустыне афон­ской, погру­жен­ный в молит­ву и сча­стье. Одна­жды он не мог удер­жать­ся от радо­сти, думая, что никто его не слы­шит, и стал петь. Козы обсту­пи­ли его и дол­го сто­я­ли без дыха­ния, окол­до­ван­ные кра­со­той пения сво­е­го пас­ту­ха. Быв­ший невда­ле­ке пустын­ник уви­дел сто­я­щих в таком стран­ном поло­же­нии коз. Так был открыт талант Иоан­на Кукузеля».

Иоан­ни­кий Вели­кий (4 нояб­ря): «Пре­по­доб­ный Иоан­ни­кий был с мона­ха­ми в пустыне. Вдруг, там появил­ся необык­но­вен­ный по раз­ме­рам козел. Мона­хи поду­ма­ли, что из тако­го коз­ла мож­но было бы сде­лать мехи для вина, и ста­ли думать, как схва­тить коз­ла. Пре­по­доб­ный, видя в духе помыш­ле­ния их, при­ка­зал одно­му мона­ху при­ве­сти коз­ла. Тот спро­сил, что мне делать, если козел попы­та­ет­ся убе­жать? — Ты не бес­по­кой­ся отве­тил свя­той, — пред­стань толь­ко перед ним, и козел сам подой­дет. Потом он обра­тил­ся к мона­хам: Удоб­на ли коз­ли­ная шку­ра для изго­тов­ле­ния мехов? Те отве­ти­ли: да, очень. И мы об этом дума­ли преж­де, чем ты, отче, ска­зал. Когда монах при­вел коз­ла, то Иоан­ни­кий стал гла­дить живот­ное, кото­рое лас­ка­лось к нему. А мона­хов поучать, что­бы были мило­сти­вы к Божьей тва­ри и что­бы сле­ди­ли за сво­и­ми жела­ни­я­ми и помыш­ле­ни­я­ми. Потом с миром отпу­сти­ли коз­ла в пустыню»,

Иоанн Мол­ча­ли­вый (3 декаб­ря): «Иоанн жил в пустыне Пале­стин­ской в V веке, во вре­мя втор­же­ния в Пале­сти­ну раз­бой­ни­ков-сара­ци­нов, из-за кото­рых из пусты­ни убе­жа­ли все мона­хи. Но Иоанн, при­ми­рив­шись с судь­бой, не хотел уда­лять­ся из сво­ей пеще­ры. В эти дни у Иоан­на появил­ся очень силь­ный лев, кото­рый охра­нял его день и ночь. Сколь­ко бы раз вар­ва­ры ни напа­да­ли на свя­то­го, лев все­гда обра­щал их в бег­ство. Так лев и сохра­нил Иоан­на во все вре­мя бедствий».

В каче­стве при­ме­ра была рас­смот­ре­на лишь малая часть из «Житий свя­тых». Несо­мнен­но, что чудес­ных слу­ча­ев, свя­зан­ных с живот­ны­ми, гораз­до боль­ше. В заклю­че­ние хоте­лось бы рас­ска­зать о свя­том Фео­фи­ле, жив­шем в Кие­ве в XIX веке. Рас­сказ запи­сан со слов оче­вид­цев. Он еще не под­верг­ся ника­кой сти­ли­за­ции и поко­ря­ет сво­ей достоверностью.

«Когда Фео­фи­ла при­е­хал наве­стить Иван Кат­ков, то, поис­по­ве­до­вав­шись и рас­ска­зы­вая стар­цу о сво­их делах, упо­мя­нул и о при­об­ре­тен­ном им моло­дом быч­ке, весь­ма строп­ти­во­го нрава.

— Купил я, батюш­ка, быч­ка. Думал для себя оста­вить, да не знаю, что с ним и делать: оду­рел, ско­ти­на, совсем, на всех с рога­ми лезет. Хочу заре­зать, да жалко.

— А ты мне его подари.

— Вам?.. Поми­луй Бог, да к нему и при­сту­пить нель­зя! Сколь­ко людей уже искалечил…

— Очень про­сто. Подой­ди к нему и ска­жи: «Эй, бычок! Отныне ты не мой, а отца Фео­фи­ла. Соби­рай­ся в гости к нему…»

Мяс­ник так и сде­лал. Подо­шел, по воз­вра­ще­нии домой, к быч­ку, повто­рил ска­зан­ные стар­цем сло­ва, и досе­ле фыр­ка­ю­щий и озве­рев­ший бычок сде­лал­ся кро­ток, как ягне­нок: сми­рен­но стал лас­кать­ся и лизать хозя­и­ну руки.

Полу­чив быч­ка, бла­жен­ный сма­сте­рил себе неболь­шую удоб­ную теле­гу, сза­ди кото­рой устро­ил на обру­чах кры­тую пару­си­ной будоч­ку, и стал путе­ше­ство­вать на «бой­куне» по горо­ду. При этом ста­рец нико­гда не садил­ся впе­ре­ди, а все­гда сза­ди, спи­ной к быку и, укре­пив на возу малень­кий ана­лой­чик, опус­кал­ся на коле­ни и читал доро­гой Псал­тырь. Но вот что уди­ви­тель­но. Бычок не имел ника­кой упря­жи, ни вожжей, одно толь­ко ярмо, и точ­но мыс­лен­но преду­га­ды­вал наме­ре­ния сво­е­го хозя­и­на, без вся­ких с его сто­ро­ны воз­гла­сов и пону­ка­ний достав­лял стар­ца имен­но туда, куда ему была надоб­ность: либо на Подол, в Брат­ский мона­стырь, либо в свя­тую лав­ру. И такой, гово­рят, умни­ца был — ни за что на камень не нае­дет, а уви­дит буго­рок, рыт­ви­ну или кана­ву, непре­мен­но сто­ро­ной обми­нет, что­бы угод­ни­ка не потрясти.

Когда Фео­фил впал в неми­лость, у него ото­бра­ли быч­ка и пре­про­во­ди­ли в эко­но­мию, при­со­во­ку­пив к лавр­ско­му ста­ду, а само­му бла­жен­но­му запре­ти­ли появ­лять­ся в Голо­се­ев­ской пустыне, а вме­сте с тем и бро­дяж­ни­чать. Но с того дня, как бычок был поме­щен в мона­стыр­ское ста­до, появил­ся такой необыч­ный падеж ско­та, что лавр­ский эко­ном поте­рял вся­кое само­об­ла­да­ние и поло­жи­тель­но не знал, что ему делать. Ста­ли при­гла­шать вете­ри­нар­ных вра­чей, пред­по­ла­гая, что в ста­де появи­лась эпи­де­ми­че­ская болезнь, но вра­чи, осмот­рев живот­ных, нашли их без вся­ких суще­ствен­ных повре­жде­ний. Меж­ду тем скот про­дол­жал падать. Тогда более глу­бо­ко­мыс­лен­ные реши­ли доло­жить об этом мит­ро­по­ли­ту Фила­ре­ту. Вла­ды­ка позвал эко­но­ма и поин­те­ре­со­вал­ся, с кото­ро­го дня начал­ся падеж ско­та. Эко­ном отве­тил, что с того само­го дня, как ото­бра­ли быка у Фео­фи­ла и при­со­еди­ни­ли к обще­му ста­ду. «Вот как!» — вос­клик­нул Вла­ды­ка и при­ка­зал немед­лен­но уда­лить из стой­ла быка. Когда это было сде­ла­но, то, к обще­му удив­ле­нию, падеж ско­та тот­час же пре­кра­тил­ся, Бычок же был отве­ден в Кита­ев и воз­вра­щен сво­е­му обла­да­те­лю. Полу­чив обрат­но сво­е­го «бой­ку­на», бла­жен­ный в тот же день позо­ло­тил ему рога и пре­спо­кой­но стал про­дол­жать свои еже­днев­ные путешествия…»

Да, поис­ти­не: «Познал вол вла­дель­ца сво­е­го (Ис.1:3

Примечания

[1] http://orthodox.ru

[2] Эво­лю­ция содер­жа­ния домаш­них живот­ных. http://www.mypetstop.ru

[3] http://ortodox.etel.ru

[4] Сер­гей Балан­дин. Пятое Еван­ге­лие. Опи­са­ние свя­тых мест ком­мен­та­ри­я­ми и раз­мыш­ле­ни­я­ми. http://balandin.by.ru

[5] http://orthodox.etel.ru

[6] Гори­че­ва Т.М. Свя­тые живот­ные. Цит. по: http://www.seu.ru

[7] Там же.

[8] http://orthodox.etel.ru

Комментировать

*

Размер шрифта: A- 15 A+
Цвет темы:
Цвет полей:
Шрифт: A T G
Текст:
Боковая панель:
Сбросить настройки