«Помню только часть того ужаса, что пришлось пережить на пути от оккультизма к Православию, от тьмы к Свету. Хорошо, что память не хранит всего — я бы не выдержала. Сколько горя хлебнули со мной мои родственники! Однако и тут Господь вмешался…»
Вы можете не доверять моим словам – моему сектантскому опыту девять лет, а в Церкви я только седьмой год. Перевес не в мою пользу. Однако, если уж Господь вывел меня из сетей погибельных (пишу штампованное выражение не для красного словца, а потому, что не знаю, как иначе назвать это состояние), то стóит, наверное, описать эту историю.
Когда мне говорят, что секты не так уж страшны, потому что малочисленны, не так уж и вредны, и, мол, не надо обращать на них внимания, я думаю о каждом из тех людей, которые испытали их «не такое уж вредное» воздействие на себе. Мало найдется православных, и еще меньше далеких от религии людей, которые, не имея подобного печального опыта, способны понять всю опасность, исходящую от некоторых мистических идей и харизматических лидеров. Но те, кто, к сожалению, получил эту прививку, могут и должны уберечь от этого своих родных, друзей, остальных людей – их братьев и сестер.
Но я отвлеклась. Возвращаюсь к своей истории. Обычно бывших сектантов спрашивают, что привело их в секту, заинтересовало, заставило остаться и вникнуть глубже… Со мной этот вопрос не имеет ответа. Что может привести в религиозную организацию пятилетнего ребенка? Только родители или воспитатели.
Так получилось, что меня с раннего детства воспитывала родственница (не буду называть степень родства). Маму я видела примерно раз в месяц, а отца – раз или два в год. Нужно сказать, что родственница эта, не имея своих детей, нежно любила меня и любит. Однако личность воспитателя всегда отражается в воспитаннике, а родственница моя в мои детские годы находилась в духовном поиске (сразу попрошу читающих не осуждать ее – подобного рода поиск иногда заводит в тупик или запутывает даже опытных духовно людей). Не буду описывать ситуацию в стране в начале 90-х – думаю, все ее довольно четко представляют. Лазарев, Рерихи, Блаватская, «Агни йога», «Истинно-православные христиане», «Энергия рейки», «Школа ДЭИР» – это только основные вехи, пройденные в 90-х. И все это – на фоне наступающей Эры Водолея, с винегретом из мантр и рун, приправлено постоянными медитациями и открытиями энергетических центров…
В общем, с детских лет я не верила, я знала о существовании параллельных миров и «тонких» (бестелесных) сущностях в них: о Боге и ангелах, полтергейстах и домовых, пришельцах и духах умерших… Игры мои и моих друзей сводились к выслеживанию полтергейста (мы могли часами ловить малейший звук, сидя не шевелясь в пустой комнате) и «страшилкам» по поводу встреч с инопланетянами, которые в тех фантазиях были похожи то на сказочных фей, то на исполнительных гестаповцев – главное было придумать страшный и неожиданный конец.
Были и более серьезные задачи: от простых заговоров, останавливающих кровь, до серий упражнений, открывающих «третий глаз». Регулярные «зарядки» Чумака и «сеансы» Кашпировского, к счастью, продолжались по TV не долго. Первый раз по-настоящему страшно стало даже не тогда, когда перед глазами наконец появилась долгожданная аура или алюминиевые ложки начали гнуться от взгляда (вспомните кадр из «Матрицы» – он основан на «реальных событиях»). Страшно стало, когда мы вдвоем «вызывали домового». Эта процедура, по большому счету, сводится к тому, что двое держат в руках палочки, вторые концы которых остаются свободными. Эти свободные концы при «выходе домового на связь» начинают самопроизвольно двигаться, передавая условными знаками ответ на заданный вопрос. Как жутко было это – ощутить реальное присутствие кого-то невидимого, но чью силу ты чувствуешь по движению палочек в руках и не можешь ей сопротивляться. Это же чувство появлялось при «работе» с «маятником» и «рамкой».
Не хочу сказать, что лишь из этого состояло мое воспитание – нет, я нормально развивалась, читала сказки и неплохо училась в школе. Кстати, гордилась, что знаю многое из того, что неизвестно моим не столь оккультистски продвинутым подругам.
Крестились мы с родственницей одновременно – где-то в начале 90-х (я тогда попросила, потому что было завидно, что других детей крестили, а меня – нет), но в храме следующие лет пять я не была. Воспоминаний от крещения осталось два: толпа людей с вербой в руках, идущих навстречу из церкви, и мой вопрос: «А зачем нам креститься? Зачем люди крестятся?» Полученный ответ был: «Чтобы присоединиться к христианскому эгрегору».
Для «непродвинутых» в области эзотерики объясню: эгрегор – некий оккультный аналог понятия Церковь, общность энергий людей, объединенных воедино. От этого «единого» к каждому человеку тянется тонкая энергетическая нить, позволяющая человеку при необходимости позаимствовать энергию из общего фонда. Этакая энергетическая «касса взаимопомощи». Естественно, чем к бóльшему числу эгрегоров подключен человек, тем больше его «энергетический потенциал», поэтому присоединяться выгодно ко всем попадающимся эгрегорам, но из чувства такта и воспитанности лучше без необходимости не лезть в «чужие», т. к. человеку для нормального существования хватит и одного.
Далее были уже частично описанные мной годы. Родственница металась по различным курсам открытия ясновидения, подготовки народных целителей, и пр. Иногда я была вместе с ней. Бегала по углям после чтения соответствующей мантры, входила в транс и вводила в транс напарницу, рассматривала ауру и чистила сушунну.
Очередной этап поиска привел к одному харизматическому «священнику Российской Истинно-Православной Церкви» – одной из ветвей катакомбников. Рукоположен он был на Украине, но приезжал сюда, организуя курсы и основывая общины последователей. Организовалась такая и в Саратове. Занимались последователи всем понемногу: учили, лечили, развивали свои способности и готовились к очередному приезду учителя. В этой организации прошел не один год…
При всей ее незаметности, она на деле играет довольно большую роль в Саратове. Вот только один пример: среди жителей Саратова и области упорно ходит суеверие о «нехорошем» саратовском Троицком соборе. Одна из возможных причин связана с последним приездом в Саратов упомянутого «учителя»: он объявил своим ученикам, что по ночам ему являются бесы, нападают на него, волокут в этот собор и до утра там избивают. Еще одна причина, родом из тех же кругов, следующая: храм «хорошо проводит небесную энергию» только, когда его купола голубые – цвéта неба. Потом слухи эти бродили, трансформировались, и, наконец, их источник был утерян, но суеверие, подкрепленное несколькими газетными статьями, осталось. Впрочем, при всей своей харизме, «учитель» не запрещал, хотя и не приказывал, ходить в православные храмы, читать православную литературу, приступать к Таинствам.
Мне было 12. Я запуталась в перманентно плавающих воззрениях моего окружения. Жизнь потеряла смысл, а смерть – опасность. От самоубийства удерживала только боязнь причинить горе близким. Я не знаю, как это описать. Когда живешь с верой в реинкарнацию, все равно, живешь ты или умираешь – тебе все равно придется возвратиться и жить снова, совершенствуясь. Мне пришла в голову мысль увязать представления о реинкарнации с представлениями о рае и аде – получилась некая теория о том, что земная жизнь кажется человеку раем или адом по итогам предыдущего воплощения. Что-то в ней не клеилось, что-то хотелось узнать еще…
В результате я решила «расширить свой кругозор» – прочесть Библию. Надоело строить предположения о ее содержимом по отрывочным фразам типа «в Библии написано…». За полтора года прочла обычное для тех лет протестантское издание – канонические книги в Синодальном переводе. Что-то, особенно из Ветхого Завета, было непонятно, что-то просто не отложилось в памяти, т. к. читать я решила по порядку, хотя бы по одной главе в день. В результате что-то «съела» жутко болевшая в тот день голова, что-то не отложилось в памяти из-за домашнего задания в школе, когда задача была – прочитать главу хоть как-нибудь, чтобы отвязаться от своей совести. Однако из Ветхого Завета отложилось в сознании несчетное количество правил, которые должен был выполнять иудей. Долго не могла понять, почему христиане их не выполняют, пока не прочитала Новый Завет и не сделала вывод, что у христиан правила другие. В частности, бывать в храме. Тогда я попросилась в церковь.
Несколько воскресных литургий ошеломили: мало было понятного, еще больше – скучного, но люди, люди! Люди меня поразили больше всего – они понимали богослужение, они умели молиться, они знали, что надо делать. Они знали больше меня. Я сгорала от зависти и не могла этого осознать. Как это, они знали больше меня! Я умела читать с трехлетнего возраста и читать очень любила, поэтому привыкла отвечать на любые вопросы как сверстников, так и взрослых. А тут – целый мир: неизведанный, непрочитанный, и, как мне тогда казалось, недоступный!
Я считала, что знаю достаточно о духовном мире, а оказалось, не знаю почти ничего. Мне хотелось узнать больше, и тут начались первые несогласования с уже имеющимся знанием. Я с удивлением обнаружила, что мой «духовный опыт» осуждается Церковью, что «истинно-православное» учение несовместимо с православным. Тут начались первые проблемы: я привыкла доверять книгам, а теперь пришлось выбирать более авторитетный источник. Состояние мое в тот год описать сложно. Для сравнения: представьте, что с детства семья и школа учили Вас, что земля круглая, а не плоская. И вот, подростком Вы попадаете в общество, где все утверждают: земля плоская. Ты не можешь считаться одним из нас, пока не отбросишь своих заблуждений. Примерно такая реакция была у меня в то время – мои знания казались мне естественными, само собой разумеющимися. Ребенком я познавала мир и одновременно оккультные науки. Мне трудно было теперь определить, что является ложью: существование кармы или электричества, чакр или водорода.
Кроме того, нелегко было справиться с привычками: не хочу описывать долго, но научиться читать на ночь вечернюю молитву вместо отработанной годами мантры было трудно. Разучиться «видеть» ауру людей оказалось чуть ли не сложнее, чем научиться. Оторвать взгляд от точки для медитации, когда такие точки расклеены почти на всех стенах тоже не просто. К тому же, моя семья, вначале подшучивавшая над моим «увлечением» христианством, обеспокоилась. Мои взгляды мешали взглядам остальных. Верить разрешалось во все, но не верить, или мешать верить во что-то другим – преступление. Мои попытки избавиться от столь знакомых новоначальным мысленных искушений натыкались на сопротивление. Нет, мои родители не против, чтобы я молилась на ночь. Но чтение молитв не должно занимать столько времени (как почти каждый человек, я очень медленно читала по-славянски). Нет, никто не против постов. Но ограничения в пище не должны занимать более суток в неделю или, тем более, вредить здоровью. Мне, как и многим новоначальным, хотелось бóльшего, да еще и мысли путались, приходили в голову совсем нехристианские. Как я тогда не сошла с ума – не знаю. Господь уберег.
О том периоде помню мало. Помню только первую исповедь и первое Причастие. Что говорила на исповеди – не помню, но та исповедь была заранее спланирована и продиктована той самой моей родственницей. Если бы не слова, которые я услышала тогда от о. Евгения, я вряд ли осталась бы в Церкви. Хотя ни тогда, ни сейчас я не нашла духовного отца или хоть кого-то, кто ответил бы на вопросы и показал правильный путь. Пришлось учиться по книгам и повседневным жизненным ситуациям.
В храм меня одну не отпускали, приходилось ждать, когда кто-нибудь из друзей или родственников пойдет со мной. Я с нетерпением ждала обещанных 18 лет – когда я смогу самостоятельно решать, когда мне можно пойти в церковь.
Я дождалась – и вырвалась на свободу даже раньше планируемого. Поступив на первый курс, я обнаружила, что иногда занятия бывают допоздна, и, несмотря на контроль времени согласно расписанию, умудрялась иногда вырваться на вечернее богослужение, «прикрывшись» занятиями.
Помню только часть того ужаса, что пришлось пережить на пути от оккультизма к Православию, от тьмы к Свету. Хорошо, что память не хранит всего – я бы не выдержала. Сколько горя хлебнули со мной мои родственники! Однако и тут Господь вмешался. Родственники, наконец, смирились с тем фактом, что я православная, бабушка и мама после долгих колебаний крестились. Однако в моей семье осталась та родственница, с которой все началось. Врачи поставили психиатрический диагноз, родственники с трудом терпят ее рассуждения, на нее не действуют логические аргументы. Ей уже, наверное, не помочь человеческими средствами, но если моя история может помочь кому-то не повторять моего пути, значит, она написана не зря.
Автор пожелал остаться неизвестным
Источник: Православие и современность
Комментировать