Елена Богушева
История одного «апостольства»

Рассказ о «целительнице», порвавшей с экстрасенсорикой и вернувшейся в церковь.

По благословению епископа Тираспольского и Дубоссарского Юстиниана

Вместо предисловия

To, о чем я собираюсь рассказать, известно мне не понаслышке, я была свидетельницей, а в иные моменты – и участницей описываемых событий. Безусловно, все имена в моем повествовании изменены, но изменение касается только имен, все остальное – реальные события, происходившие со мной и Надеждой, моей очень близкой подругой, три долгих года почти восемь лет назад.

Конечно же, я решилась написать обо всем с ведома и разрешения моей подруги – главной “героини” тех событий. После всего пережитого мы порадовались тому, что по-настоящему воцерковленные и верующие люди никогда не пойдут к “народным целителям”, экстрасенсам, и не станут заниматься сенсорикой (под любым ее названием). Им так же не придет в голову ждать “контакта” с НЛО и “космическими разумами” всевозможных толков, они не будут искать себе гуру и “учителей” (я не имею в виду св. старцев и духовников). А те, кто буквально “зациклен” на всем вышеперечисленном – вряд ли ходят в церковь, а если и ходят, то их не интересует литература подобного рода.

Поэтому мы взяли на себя смелость просить всех, кто держит сейчас в руках нашу с Надей историю – передайте эту книжку тем, кто, может быть, по-прежнему верит в “спасительную” миссию магов, биокорректоров, “белых” колдунов, старинных “целителей”, тем, кто еще носит в себе надежду на “раскрытие глубинных возможностей своего организма” и, в конце концов, на то, что сможет “помочь себе сам”, окончив какие-либо школы, курсы и т.п. по биокоррекции или как там они себя называют. Прочтите и передайте тем, кого еще можно хоть как-то остановить и заставить задуматься над происходящим с ними. И пусть вам будут говорить, что их “целители”, учители, гуру, школа и т.д. – “не такие”, что у них все по-другому и все по-честному – не верьте!

Пусть эти “целители” демонстрируют сногсшибательные результаты, пусть у них “прозревают слепые” и “ходят расслабленные”, но итог для поверивших им будет всегда один – долгое и болезненное возвращение к нормальной жизни, в которой ты хоть и простой, но Человек (а не посланец иных миров и “высших сил”), к способности смотреть на мир с радостью и любовью и не искать врагов среди каждого прохожего.

А если вдруг среди ваших знакомых и родственников уже кто-то начал свое Возвращение, то не корите их за прежнее, за непослушание, не смейтесь над ними, не пытайтесь говорить: “А тебя предупреждали!” – просто помогите таким людям “выздороветь”, поверьте – их “болезнь” бывает и смертельной, теперь нужно только радоваться, что все счастливо обошлось.

Мы с подругой безмерно благодарны и признательны тем людям, которые помогли пережить нам наше Возвращение, и хотя лично меня происшедшее коснулось только мимоходом, тем не менее возвращаться было немыслимо трудно, и мне остается только догадываться, насколько тяжелее и больнее пришлось Надежде, и слава Богу, что теперь весь этот кошмар и все это наваждение позади.

О том, как мы были обычными людьми

Мы выросли в обычных семьях и ходили в обычные “совдеповские” детские сады и школы. Наши родители, как и все в то время, работали на обычных работах и старались привить нам обычные для того времени представления об идеальной жизни и идеальных людях, и, конечно же, мы обе, совсем по-детски, мечтали о том, что вырастем и построим “светлое будущее”, в котором уж наверняка поживут в мире и счастье наши дети. Мы обе мечтали быть похожими то на Павку Корчагина, то на Любу Шевцову, то еще на кого-то из этой же “серии”. С упоением играли в “войну” и “казаков-разбойников”, собирали металлолом, участвовали во всяких “зарницах” и пионерско-комсомольских слетах, и даже обе приписали себе по годику, чтобы поскорее приколоть на грудь комсомольский значок. Что ж, вполне обычные “караси-идеалисты”.

Годы шли, мы с Надеждой взрослели, и я не помню такого случая, когда бы мы из-за чего-либо поссорились. Мы одинаково думали, одинаково чувствовали, не подстраиваясь друг под друга, но просто как бы дышали одним воздухом. Мы не были “не разлей вода”. Мы могли не видеться неделями, но как-то подспудно помнили: у меня есть Надя, а у нее есть я, и больше, чем просто подруги, мы – родственные души. Случалось, что порой нам не нужно было звать друг друга на помощь или для того, чтобы разделить радость, – мы всегда оказывались рядом в нужную минуту.

Как мы хотели прожить жизнь? С одной стороны – как обычно: выйти замуж (только по большой, красивой и единственной любви) за умных и порядочных людей, народить ребятишек и жить богатой внутренней жизнью – научить детей любить Россию, нашу историю, природу, поэзию, хорошую музыку, ходить в походы семьями – в общем, сплошная идиллия. Правда, с профессией мы никогда до конца и не определялись – то нам хотелось быть геологами, то археологами, то физиками-ядерщиками, то поэтами-песенниками, то врачами-нейрохирургами или кардиологами, благо, учились хорошо и были талантливыми девочками, так что могли бы стать всем, кем бы только захотели. Но все наши желания (в отношении профессии) были не совсем обычными: все нас тянуло на какие-либо свершения – найти лекарство от смерти и старости, обнаружить снежного человека, “поймать” какой-нибудь пи-мезон или что-либо в подобном роде, не ради себя, конечно, но таким образом мы хотели быть полезными людям. Так мы и жили: окончили школу, поступили учиться в вузы: я в педагогический, Надежда в медицинский. Учиться было трудно, но интересно. Однако на этот раз получить высшего образования не удалось ни мне, ни ей – возникли какие-то неразрешимые проблемы, и мы, не сговариваясь, отправились работать. Работать, чтобы впоследствии, подготовившись, поступить учиться куда-то еще, тем более что выяснилось – я не настолько люблю биологию и химию, чтобы преподавать их всю жизнь, а Надя никак не могла привыкнуть к посещениям “анатомички”. Наши одноклассники и однокашники тоже пытались устроиться в жизни – кто-то учился, кто-то женился, кто-то работал, кто-то служил в армии. Жизнь шла своим чередом, и была она не так радужна и лучиста, как того бы хотелось и как о том мечталось. Мы с Надеждой по-прежнему оставались задушевными подругами и, может быть, благодаря друг другу сохранили в себе какую-то неуспокоенность, стремление к изменению привычного быта, а когда подошло беспокойное время перестройки, мы помогли друг другу не растеряться во всеобщем смятении душ и умов, а решили, что все что ни делается – делается к лучшему, “перестроились” и продолжали жить. Нас ничуть не смутило крушение прежних идолов и идеалов, и не потому, что мы были такими беспринципными, а просто устали от идеалов вообще, да и повзрослели, наверное.

Нужно ли говорить о том, что мы были как некрещеными, так и неверующими. Впрочем, тогда таких, как мы, было большинство. Мы не были ни воинствующими атеистами, ни кощунниками, ни преднамеренными богохульниками, мы терпимо относились к тем, кто (как оказывалось) все же был или крещен, или состоял в секте баптистов (а в нашем маленьком городке было очень много баптистов) – мы просто-напросто были равнодушными людьми. Нас не то чтобы никогда не волновал вопрос – есть ли Бог и Кто Он такой – мы как-то знали, что существует Бог и существует Он так же реально, как может реально существовать всемогущий волшебник. В равной степени скептически мы относились и ко всякого рода упоминаниям о “бабках”, сглазах и порчах, приворотах и отворотах, о травниках и колдунах – все это вместе взятое принадлежало в нашем сознании к области мифической, сказочной и несерьезной.

Так мы дожили с Надюшей до двадцати с небольшим лет и единственным событием, сказавшимся на нашем общении, явилось Надино замужество. Не по такой уж большой любви, но парень был, на первый взгляд, не плохой (скорей – хороший) А вскоре народился у них и первенец – Яшенька, такой хорошенький и смышленый мальчишка, что я втайне завидовала Надежде и Диме, поскольку сама была еще не замужем, и о детишках оставалось только мечтать.

Наденька не могла надышаться на своего сынишку, Дима тоже был счастлив, и мне очень нравилось бывать у них в гостях, возиться с малышом и принимать их у себя дома.

Как водится, беда нагрянула нежданно и негаданно. Брат Надежды Борис, бывший воин-интернационалист, так и не справился с потрясениями Афганской войны и, демобилизовавшись, потихоньку стал спиваться. Он нигде не мог подолгу работать, не мог завести семью, его все жалели, но от этого он становился только злее и раздражительнее, уходил из дома матери и мог подолгу скитаться неизвестно где. И тогда его искали и родные и знакомые и, найдя в совершенно скотском состоянии в каком-либо из притонов, приводили домой. Ненадолго воцарялись мир и покой, а потом все повторялось с новой силой. В очередной раз поссорившись с матерью, Борис завалился в уютную квартиру к Надежде и Диме. И неожиданно для всех нашел в лице Димы и обожателя, и подражателя, и собутыльника в бесконечных попойках. Оба они запойно пили и, напившись, горланили песни про “афган” и почему-то про “зону”. Ничто не помогало, домашний очаг Нади рушился на глазах, и все было бесполезно: вдвоем брат и муж стояли друг за друга горой, и разлучить их не было никакой возможности. Промучавшись таким образом около полутора лет, Дима с Надей расстались – не помогли “кодирования”, вшивание “торпед”, не остановил спивающегося мужчину и маленький сын, ко всему прочему добавилась беспричинная ревность, и Дима даже хватался за нож, чтобы расправиться с “коварной изменщицей” – в недавнем времени любимой женой и матерью своего ребенка.

Мы, опять же вместе, пережили и этот удар, я, как могла, успокаивала Надю и предложила перебраться с Яшенькой к нам в дом. К тому времени я тоже успела выйти замуж, и со дня на день мы с мужем ждали появления на свет нашего малыша Но и моя семейная жизнь не удалась. Мой муж, в отличие от Надиного, никогда не выпивал и грамма спиртного, но был настолько болезненно ревнив, что это делало невозможным совместную жизнь. Ему же, по-видимому, доставляло особое наслаждение выискивать несуществующие поводы для ревности и устраивать ежедневные многочасовые скандалы и истерики, в которых мне милостиво предоставлялась возможность доказать свою добропорядочность. Я надеялась на то, что рождение ребенка положит конец скандалам, но и тогда ничего не изменилось. Я выносила своего сына в постоянном стрессе, стресс этот продолжался и после его рождения. Мальчик был очень нервным, он начал кричать и “закатываться”, но моего благоверного не могло образумить состояние ребенка, а уж тем более – мое. Когда нашему мальчику исполнилось три месяца, мои нервы не выдержали, и я попросила мужа оставить нас. Я не запрещала ему видеться с сыном, но всю жизнь терпеть к себе подобное отношение не могла, да и ребенка было жаль, – каким бы он вырос среди нескончаемого потока брани в адрес своей матери.

Итак, нам было по двадцать три года, мы остались с маленькими детьми на руках, совершенно измотанные и разочарованные, без образования и специальности, но у нас были мы и были наши родители, которые не оставляли нас в наших бедах, и низкий им за это поклон.

Первое прикосновение к Тайне

Надиному Яшеньке должно было тогда исполниться два годика, мой Алешка едва научился ползать. Жили мы вместе, на четверых делили детские пособия и алименты, а вскоре Надя устроилась на работу. Я оставалась дома с детьми, поскольку ни о каком детском садике для Яши не могло быть и речи – закрывались заводы и фабрики, в детский сад нельзя было устроить ребенка ни под каким предлогом. Вот мы и решили, что я посижу дома с детьми и на хозяйстве, а Надюшка подработает вечерами в диспетчерской местного автобусного парка, все будет полегче, а там, глядишь, и подвернется какая-нибудь хорошая работа или постепенно все наладится, ведь не вечно же пребывать стране в руинах.

Одним солнечным осенним деньком я вывезла прогуляться наших “галчат”. Мы гуляли по центральной аллее города, собирали нападавшие каштаны, бросались и шуршали опавшими листьями. Наконец, малыши заснули, каждый в своей колясочке. Я направилась к дому. И вдруг увидела странных людей, одни из которых что-то быстро давали другим, а те быстро брали и так же быстро уходили. Подходили все новые и новые люди, и я, решив, что мне повезет купить что-то подешевле, поспешила туда же. Оказалось, что продают вовсе не вещи и не продукты. Продавали маленькие книжечки в мягком голубом переплете, на котором не было указано название книги. Тем не менее книги охотно раскупали, и пока я расспрашивала о названиях книг, стопочка их становилась все тоньше и тоньше, но мне никто не отвечал, все происходило как-то быстро и бесшумно. В конце концов, поддавшись какому-то порыву, я буквально вырвала из чьих-то рук едва ли не последний экземпляр, заплатила сколько-то денег и, очень довольная своей ловкостью, бегом прокатила коляски до самого дома. Я, даже купив книгу, не открыла титульного листа и не прочитала названия. Я сделала это только дома, оставив малышей спать под навесом во дворе.

“Отвоеванная” и купленная мною книга называлась “Новый Завет, или Евангелие Господа нашего Иисуса Христа”. Я ничуть не удивилась и не разочаровалась покупкой, решив, что, как и “всякий культурный человек”, должна ознакомиться с такой “редкой” (в моем представлении) книгой. В общем, я была вполне довольна. Когда вернулась с работы Надя, то я решила показать ей “новинку”, но она показала мне точно такую же книжку, купленную ею при подобных же обстоятельствах. В течение всей той зимы мы читали Евангелие. Нам не то чтобы нравилось или не нравилось, мы не испытывали никакой эйфории или радости, мы сбивались и снова начинали читать. Просто мы решили, что нам нужно прочесть эту книгу; не почувствовали, а именно решили, вроде бы как для общего развития; ничего, Толстой тоже иногда довольно непонятно выражался, но мы же прочли “Войну и мир”, прочтем и это. Уже теперь, спустя много времени, события начинают вырисовываться и выстраиваться в определенный логический ряд, но тогда мы просто суетно жили и ни над чем не задумывались. Мы прочли Евангелие с горем пополам и благополучно забыли об этом.

Но вдруг ни с того ни с сего моя Надя предлагает мне креститься. Я как-то опешила. Почему? Зачем? Откуда? Серьезных возражений у меня как-то и не было, просто сама ситуация была неожиданной, впрочем, как и Надино предложение. Мы долго проговорили в тот вечер. Надя сказала мне, что на работе по радио в одно и то же время выступает какой-то христианский проповедник, к сожалению, она не успевает к началу передачи, но с удовольствием слушает все то, что успевает услышать. Она посоветовала и мне послушать, по ее глазам я поняла, что она уже знает что-то такое, о чем я не имею ни малейшего представления. Проповедник читает Евангелие? Да вовсе нет. Он просто рассказывает о Боге, беседует, причем так просто и понятно, что поневоле воспринимаешь это не как очередную сказку, но как вполне реальную и почти что осязаемую Истину. Я спросила ее, верит ли она теперь в Бога? И она ответила, что не знает, но, по крайней мере, точно знает, что Бог – это совсем не то, каким Он раньше представлялся нам. Это не всемогущий волшебник, живущий где-то в заоблачных далях, в космосе. Это что-то Другое или Другой, но вот что – она никак не могла мне объяснить, не находилось подходящих слов.

По ее совету на следующий день я все-таки включила радио в положенный час. Это была единственная передача, которую я успела послушать, но после уже не могла с твердостью отвечать – верующий или неверующий я человек. Для полной веры мне чего-то не хватало, но и не верить, по крайней мере, в то, что Бог реально существует, что у Него есть имя Иисус Христос, я уже не могла.

Конечно же, наши разбуженные умы задавали себе и друг другу бесчисленные вопросы. Для чего мы живем? Откуда мы взялись на этой земле? Есть ли у нас душа? И, наконец, бессмертны ли мы? Мы с новой силой на все лады обсуждали эти проблемы, спорили в поисках ответов на них и, как слепые котята, беспомощно блуждали в потемках собственных измышлений. Ни одна наша версия не выдерживала логической проверки, ничего невозможно было доказать.

Но время шло, подрастали наши дети, доставляя нам и хлопоты, и тревоги, и радости. Быт наш был и устроен, и неустроен. Мы просто продолжали жить, и первое прикосновение к Откровению, можно сказать, прошло для нас за тревогами и “бытовухой” практически незаметно. Как казалось.

Крещение

Подошло лето, мы все так же “варились в собственном соку”, пытаясь просто прокормиться и прокормить ребят. И вот однажды, выкупав и искупав мальчиков, на крылечке за вечерним чаем мы вновь вернулись к разговору о крещении. Решили, что я схожу в церковь, обо всем договорюсь, и мы с Надей крестимся в самое ближайшее время. И вот что удивительно, едва мы только решили креститься, это стало настолько необходимым, что даже казалось – если мы не крестимся в ближайшие дни, то случится что-то такое… такое… непоправимое.

Мы проговорили всю ночь, а наутро я пошла и договорилась о том, что 1 июля над нами будет совершено Таинство Крещения. Батюшка в церкви спросил меня – знаем ли мы Символ веры, читали ли мы Евангелие? Я сказала все, как было, и получила два листочка с Символом веры.

И когда вечером мы с Надей прочитали Символ веры, то были поражены и обрадованы: все те вопросы, которые не давали нам покоя зимой, нашли свое разрешение в Символе веры. Нет, мы не стали искушенными богословами, мы многого не понимали, но нам уже многое и открылось.

1 июля 1991 года мы были крещены в Соборе Успения Пресвятой Богородицы. От волнения мы едва прошептали свои имена и, спотыкаясь, трижды прошли вокруг купели, а хор пел нам “Елицы во Христа крестистеся, во Христа облекостеся. Аллилуиа!” Меня просто переполняла какая-то безудержная и светлая радость, и я видела, что Надежда испытывает то же самое. После совершения Таинства мы дождались, когда освободится батюшка, и приступили к нему с вопросом: что нам теперь делать? У нас обеих было такое чувство, что нам надо совершить какой-то непомерный подвиг, какое-то грандиозное свершение, столько в нас накопилось невостребованной силы! Но батюшка сказал нам, что для начала мы должны прийти завтра к Литургии и причаститься Святых Христовых Тайн. Мы же не отступали от него и все спрашивали: “А дальше? Что мы должны будем делать потом?”. Батюшка терпеливо объяснил нам, что мы должны читать Святое Писание, приходить на службы, молиться, соблюдать посты. Для начала. А потом нам Господь Сам откроет – чего Он от нас ждет. “Живите по заповедям, Ангелов вам в помощь, да приходите ж завтра”, – он благословил нас и попрощался.

Однако, как ни странно, после разговора со священником мы испытали глубокое разочарование: молиться, поститься – и все?! Да разве же это дело? Мы же спрашивали про дело “настоящее”, а не про повседневные обязанности. Я уже точно не помню по какой причине, но на первое свое причастие после крещения на следующий день мы не попали, более того – дела наши развернулись так, что в церкви мы оказались вдвоем лишь спустя три года. И обстоятельства нашего воцерковления были весьма и весьма плачевными. Я пришла в церковь намного раньше Нади, но не потому, что была более добродетельна, но, видимо, Богу было угодно, чтобы одна из нас смогла помочь вернуться другой.

“Чудеса” и “чудотворцы”

Уже сейчас, когда все осталось далеко позади, я могу сказать, что с нами произошло как в Евангельской притче про изгнание из дома беса. Бес ушел, дома наших душ очистились, но мы ничего не сделали для того, чтобы впустить в себя Святой Господень Дух. И кода бес вернулся и увидел запустение, то он привел за собой семерых бесов, еще худших, нежели сам. Да и семерых ли он привел? В иные моменты мне кажется, что их было гораздо больше. Ну что нам стоило послушаться батюшку и сделать так, как он и объяснил нам? Так нет, нам, видишь ли, показался чересчур ничтожным молитвенный и постнический подвиг, мы презрели всех святых, всех христиан, всех тех, для кого именно этот подвиг был первоочередным и наиглавнейшим, мы посчитали себя более одаренными, чем все святые, вместе взятые. Мы даже не сочли нужным перечитать Евангелие (ведь мы его уже прочитали!), не говоря уже о том, чтобы исполнять вечернее и утреннее молитвенное правило. Мы окрестились и совершенно расслабились. Времени хватало на все, но только не для того, чтобы дойти до храма.

А дальше стало происходить следующее. Не помню точной последовательности, но все появилось почти одновременно: Чумак и Кашпировский на телевидении, публикации о всяких “барабашках”, а вскоре Надя принесла кипу газет “М‑ский треугольник”. Каждый номер газеты был посвящен темам контактов с НЛО, “космическими разумами” и прочей оккультной мешанине: от колдунов до астрологии.

Мы запоем читали все, что там писалось, у нас появились новые темы для разговоров, возникли многие вопросы, на которые мы жаждали получить ответы. Откуда-то завязались знакомства с людьми, прочитавшими всех Рерихов, всю Блаватскую и другое, подобное этому. Кое-что из литературы перепадало и нам. Но у Надежды на ее ночных дежурствах было больше времени для чтения, мои же силы полностью (или почти) забирали дети и быт, поэтому я довольствовалась Надюшиными пересказами прочитанного и ее комментариями.

Безусловно, Надя изменилась. Она стала какой-то другой. Пока еще не агрессивной и не заносчивой. Но во всем ее существе появилась какая-то загадочность, какой-то намек на причастность ее к чему-то такому, что не каждому дано понять. Она не была высокомерной, по-прежнему оставалась милой, доброй, бесконечно близкой, я не могу найти определения – что с ней стало не так. Может быть, появилась излишняя настороженность, опасливость, она стала как-то прислушиваться к себе, вроде бы жила не здесь, а в каком-то другом измерении. Она живо интересовалась жизнью, но смотрела на происходящие события не так, как прежде. В ее лексиконе появились слова “энергетический удар, вампир, сгусток”, “астральный план” и т.д.

Вскоре случилась первая странность: мы на досуге прочли очередной номер “М‑ского треугольника”, из которого желающие могли почерпнуть способ вступления в контакт с “космическим разумом” посредством многократного повторения заклинания (а на самом деле – полной абракадабры). Нужно ли говорить, что мы немедленно заучили “заклинание” и решили в ближайший же вечер “вступить в контакт”. Уложили детей спать, легли сами, выполнили все рекомендации и начали твердить предложенный “пароль”. Наутро я чувствовала себя виноватой, поскольку, замотанная детьми, уснула на полуслове. Надя меня ни в чем не винила, она ничего не услышала, не почувствовала, к ней никто не пришел и не прилетел, никто ничего не сказал и не показал, хотя она произносила “пароль” почти всю ночь. Мы тут же заключили соглашение: она будет продолжать попытки, а когда смогу – я к ней присоединюсь, а если что-то получится, то она мне непременно все расскажет. Однако так ничего и не произошло. С нами не захотели контактировать ни инопланетяне, ни “космический разум”. Но появилось нечто другое.

В одну из ночей в доме раздались постукивания. Их слышали не только мы, но и все, кто к нам приходил. Стук был размеренный и ритмичный, через пять интервалов на шестой. Стучало каждый вечер и везде: в гардинах, в окнах, в батареях парового отопления, в часах, в столах, словом – в самых неожиданных и непредсказуемых местах. Причем, наш “полтер” (как его назвала Надя) переставал стучать, если мы начинали бояться и просили его замолчать.

Никакого значения мы этому не придали, ведь теперь в каждой газете можно было прочитать о подобных явлениях. Хочу сказать наперед – стуки продолжались около пяти лет почти ежедневно. Самую страшную ночь нам довелось пережить накануне освящения дома: нам казалось, что еще один стук – и от нашей мебели останутся жалкие щепки – так неистовствовал бес. Наутро дом освятили – и стуки навсегда нас покинули.

А пока мы без устали рассказывали всем знакомым про “своего полтера”, и кое-кто нам даже завидовал. Вскоре на нас посыпались несчастья, которые мы, опять же, не связали с нашими призываниями “космического разума”. Два раза, безо всяких на то причин, у моего отца в гараже загоралась машина, причем однажды ему едва удалось спастись самому и спасти автомобиль, выкатив его из гаража на руках. Мы попереживали, поволновались, но никак не связали это событие с увлечением оккультными “науками*.

Потом заболели дети: Алешка мой стал заикаться, а у Яши начался жуткий диатез, причем мальчику запретили есть почти все продукты, но он “горел” даже от обычной воды. Мы побежали по врачам, однако они ничем не могли нам помочь. А вскоре Надю постиг очередной удар – от алкогольной интоксикации умер отец Яши и ее бывший муж – Дмитрий. И хотя они не жили вместе уже около двух лет, Надежде было искренне жаль его. Мы похоронили молодого человека, и вот тогда-то на поминках одна словоохотливая бабуля, взглянув на чешущегося Яшу, сказала: “Э‑э-э, девоньки, так на вас же порча!”. Мы похолодели.

Надо же, еще совсем недавно мы бы посмеялись над тем, кто сказал бы нам такую чушь. Раньше все это было для нас выдумкой, отчего же теперь мы не только не усомнились в реальности существования порчи, но с готовностью поверили, что именно с нами мог случиться такой ужас!

А бабуля все не отставала. Она подробно расспросила нас обо всем, выяснила, что мы давно дружим, что у нас в доме стучит, что у отца горела машина, что огород не родит, что куры не несутся, что дети запаршивели, а теперь еще и Дима умер, и “выдала”: порчу напустили на Бориса, он передал ее Диме, Дима – Наде, Надя – мне и детям и всем, с кем мы живем. Что и говорить, все это “объясняло” череду бед, “объясняло”, почему пьет Борис, почему у нас не сложилось с мужьями, и вообще – все вдруг “встало на свои места”.

Добрая бабуля свела нас через пару деньков к своей давней знакомой, которая “отливает порчу” на воде, произнося над ними “божественные молитвы”.

У бабы Ани (так звали знахарку) прием был расписан на три месяца вперед, и у нас, при виде такого количества страждущих, не осталось ни малейших сомнений: порча есть, а уж у нас она есть на все сто процентов. По великому “блату” баба Аня “проверила” обе наши семьи, и мы узнали, что всему виной мать Нади, много лет назад “отбившая” Надиного отца у одной из своих соперниц, которая и напустила порчу на их семью. А поскольку Борис – первенец, то на него и пришлись все напасти: Афганистан, пьянство, и еще некая девица пыталась его “присушить”, вот он теперь такой неудачливый. И опять – все поверили, и все с радостью пили “наговоренную” воду. Наших ребятишек от этой воды уберегло лишь то, что баба Аня наотрез отказалась “обслуживать” некрещеных (а дети у нас были еще не крещены).

Я не помню, как долго мы пили эту воду, свято надеясь на ее помощь, не помню и того, сколько цистерн воды мы выпили. У Яши прошел диатез, а Алешка перестал заикаться. Однако не от бабкиной воды. Тем более, что они ее не пили.

В какой-то из вечеров мальчишки принялись в голос плакать, причем их “разносило” с каждой минутой, они орали все сильнее и сильнее, заводясь один от другого. Я не знаю, чего им не хватало. Надя была на работе, и я выбилась из сил, не зная, что мне с ними делать. Наконец, налила в ванну воды и посадила их, орущих, туда вместе. Не помогло. На их истошные вопли прибежала соседка. Взглянула и тут же бегом принесла бутылочку со святой водой. Я пыталась ей сказать, что они еще не крещеные, даже мешала ей поить их, но она все же сделала это и повторяла: “Ничего, что некрещеные, ничего. Они – ангелочки, ангелочки. Сейчас все пройдет”. И действительно – мало-помалу малыши замолчали, утихли и вскоре уснули. Мы еще поговорили немного, соседка убеждала меня в необходимости как можно скорее крестить детей, я не возражала. Когда вернулась с работы Надя, я ей обо всем рассказала и она (как и я) безо всякого удивления выслушала меня, восприняв как само собой разумеющееся – помогла вода и помогла. Мы и не заметили, как стали кормить Яшу всем подряд, и у него прошел диатез. Не заметили, что Алеша больше не заикается. Не заметили, потому что опять прибавилось новостей и событий.

Неоднократно Надя сетовала на то, что мы как-то скучно живем. Погрязли в кашках, пеленках, грядках. В жизни так много всего интересного происходит, а мы остаемся в стороне от всего. Она, конечно же, не имела в виду походы на концерты, в кино или в театры. Ей хотелось чего-то “духовного”, как она сама выражалась. Блаватскую прочитали, Рерихов – тоже, Безант с Клизовским позади, что теперь? И “духовное” не замедлило себя явить. И вот в каком виде.

Школа биокоррекции

Вода бабы Ани ничуть не помогала Борису. Он по-прежнему продолжал пить, и я понимала тревогу и Нади, и ее мамы. Борис погибал если уж не от порчи, так от пьянства.

Вскоре произошло событие, всколыхнувшее весь наш маленький городок. К нам приехал известный “целитель” (и кто-то там еще) Белоконь. В афишах, расклеенных по всему городу, желающим и болящим обещалось исцеление от порчи, сглаза, пьянства, курения и многого другого. Билеты шли нарасхват, и матери Нади с большим трудом удалось достать три билета и записаться на личный прием. Дни до сеанса прошли в огромном напряжении. И вот, наконец, настал “день X”.

Надежда вернулась с сеанса в каком-то, я бы даже сказала, болезненном возбуждении. Она с порога стала, захлебываясь, рассказывать мне о том, что происходило на массовом сеансе исцеления. Люди, буквально все, впадали и транс, видели свои предыдущие жизни и воплощения, некоторые начинали здесь же, принародно, “облегчать свою карму”, т.е. во всеуслышанье признаваться во всех смертных грехах и проступках. “Целитель” оказался своего рода универсалом: он вправлял врожденные вывихи рук и ног (уже вполне взрослым людям), половине зала выправил позвоночники, многим “поставил” программу на некурение, исправлял дефекты речи и заикание – и все это за каких-то три часа.

На сеансе индивидуального лечения “целитель” “поставил” Борису “программу” на прекращение пьянства и на отвращение к алкоголю. Но самое удивительное то, что “целитель”, взглянув на Надю, заявил, что и она тоже может лечить людей. Конечно же, речь шла о биоэнергетике. Надя была вне себя от радости: “Представляешь, скольким людям я смогла бы помочь!”. Мы строили планы на будущее, когда Надя, окончив одну из целительских школ, сможет облегчать страдания многим людям. Я не отговаривала Надю, потому что, как и она, видела в экстрасенсорике только пользу. Мы проговорили всю ночь, а утром Надя отправилась на поиски курсов по биоэнергетике.

Вернулась она очень поздно и была чрезвычайно загадочна и возбуждена, больше вчерашнего. Надя не стала ужинать, а сразу же начала рассказывать о причине своей задержки и радостного настроения. Школу она нашла и записалась. Занятия начнутся уже через несколько дней, за две недели их научат приемам бесконтактного массажа, ясновидению и диагностике. На второй ступени их научат “астральному” лечению – т.е. лечению мыслью на расстоянии, по фотографии и т.п. Но самым главным оказалось не это.

– Ты не поверишь, мне сегодня такое Вадим (руководитель школы) рассказал, такое открылось… Помнишь, как мы с тобой читали в Евангелии (надо же, вспомнила), что Христос отправил апостолов и научил их лечить людей наложением рук? Так вот, апостолы разошлись по всей земле, у них были семьи и ученики, апостолы передавали целительский дар своим детям и ученикам, а те, в свою очередь – своим. Кроме того, апостолы обладали Высшим Знанием, которое они получили от Самого Христа, и это Знание они также передали избранным ученикам. Однако впоследствии дети и ученики апостолов растерялись по всему миру и частично утратили и дар, и Знание. Но остались и те, кто все сохранил. Такие люди есть и у нас в России. Теперь они разыскивают потомков апостолов и собирают их воедино для предстоящей борьбы с темными силами. Ты не представляешь, сколько накопилось на Земле зла! Но самое неожиданное случилось потом. Меня там (в Центре) “просчитали” и “просмотрели” и сказали, что во мне может течь апостольская кровь! Представляешь? Я тоже сначала не поверила, но при мне у Вадима был “контакт” с его Учителем и “Космическим Разумом”, он как будто окаменел, был в трансе и разговаривал на каком-то непонятном мне языке, а Инга (оператор Вадима) переводила то, что Вадиму говорилось. И “Там” (Надя многозначительно показала пальцем в небо) тоже сказали, что Вадим отыскал “еще одну затерянную драхму”. Я прямо не знаю, не знаю, не знаю, что и думать!

Я слушала ее и видела, как Надю постепенно распирает от гордости и важности. Я никогда не видела ее раньше такой напыщенной и важной. Но я никак не отреагировала, лишь заметила, что святому – святое, а грешному – грешное. И тут неожиданно Надежду “прорвало”, она стала на меня кричать, что я ей завидую, что настоящие подруги познаются не только в горе, но и в радости, а я ей просто позавидовала оттого, что она оказалась “выше”. Я тоже не молчала и заявила, что еще не известно, кто из нас “выше”, а кто “ниже”, ведь я‑то еще не “проверялась”, как бы ей не пришлось пожалеть о своих словах. Словом, мы впервые за все время нашей дружбы всерьез поругались, прямо сошли с ума от этого “апостольства”. Наша размолвка вскоре как будто забылась, а Надежда пошла учиться экстрасенсорике.

Она приходила домой, как вихрь, как фейерверк, и рассказывала мне все, что происходило за день: чему ее научили, кого и как лечили, с кем встречались.

В их школе творились чудеса. Уже с первых дней занятий Надежда “стала видеть” ауру, внутренние органы людей, энергетические потоки, короче – в ней “проснулись все внутренние, скрытые резервы”. Иногда к нам приходили ее новые друзья: травники, шаманы, “контактеры”, мануальщики, экстрасенсы. Они по очереди диагностировали друг друга, искали геопатогенные зоны у нас дома, читали руками запечатанные письма, вслепую угадывали цвета и т.п.

Вскоре Надежда по “большому секрету” открылась мне, что у нее теперь появился свой “Космический Гуру”. Оказывается, что после произнесения специальных мантр (своего рода заклинаний) и медитативных упражнений она вдруг стала видеть (где-то в голове, на подсознательном уровне) Глаз, который постоянно наблюдал за ней. Глаз не просто наблюдал, он живо реагировал на поступки Нади. Если она делала что-то не так, Глаз смотрел гневно, а если Надя поступала правильно – Глаз смотрел по-доброму. Более того, Надя сказала, что теперь больше всего на свете ей не хочется огорчать своего “Гуру” (т.е. Глаз).

За день до окончания школы Надю (как и всех обучающихся) “подключили к энергетическому потоку”. Я не знаю, что там происходило, но Надежда вернулась совершенно измотанная и рухнула спать, едва пробормотав, что все так и должно быть, сейчас с ней происходит “энергетическая перестройка”.

Две недели занятий прошли незаметно, выпускникам выдали дипломы об окончании курсов по биоэнергетике и обещали выслать приглашения на вторую ступень.

Первые шаги в “целительстве”

У Надежды не было сомнений, что ей делать после окончания школы. Ее ждал Центр “Тау” с Вадимом во главе. Она написала заявление о приеме на работу, и ее тут же приняли. Я тоже не сидела сложа руки – устроилась в детский сад нянечкой и “пристроила” туда же наших ребят. Встречались мы с Надей теперь только по вечерам. Но наша жизнь изменилась не только в этом.

Надежда стала бояться всего и вся: энергетических вампиров, “астральных ударов”, боялась “энергетического подселения” и весь досуг посвящала “просматриванию” энергетической обстановки вокруг себя и построению “энергетических защит”. Я часто заставала ее бродящей по дому с “рамками” или маятником, она искала “минус-план”, и если вдруг что-либо (по ее понятиям) указывало на него (на “минус-план”), то она начинала расспрашивать меня – кто к нам приходил, что приносил, что просил дать, куда я ходила и с кем общалась. Выслушав, рекомендовала мне: туда и туда не ходи, с тем и тем не общайся. Она стала следить за словами, которые произносили наши общие друзья или знакомые, выискивая в них скрытый смысл и недоброжелательность. Надя постоянно стала повторять: мысль материальна, слово – действие, словом можно убить.

Начало ее целительской деятельности было бурным и успешным. К ней на прием стали записываться заранее, а вскоре Надя и ее коллеги перешли на “бригадный подряд”: в ее команде работали “специалист по порче” (и это был Вадим), массажист, мануальщик и Надя – биокорректор. Пациента сперва проверяли на порчу. И порча была почти у всех (Надежда приходила в ужас от такой статистики, ведь она сама определяла – есть порча у клиента или нет), затем с пациентом работали массажист и мануальщик, а затем за дело бралась Надя. Результаты были хорошими. Она показывала мне документальные медицинские подтверждения о том, что такой-то тем-то уже не болеет. Я еще вернусь к тому, что стало впоследствии с “исцеленными”.

Мне приходилось быть свидетелем сеансов “целительства”, которые проводила Надя и иже с ней. Дело в том, что многие люди приезжали в наш город издалека для того, чтобы попасть на прием в какой-либо из “целительских” центров. Такие люди могли приехать поздно вечером или в выходной день. Неизвестно, какими путями они добывали Надин адрес (а по сути – адрес моего дома), но зачастую больные прибывали прямо к нам на дом. Я робко возражала против “приема на дому”. Я считала, что это вредно для детей. Я чувствовала это, но никак не могла доказать обоснованность своих страхов.

Когда к нам на дом прибывал очередной страждущий, то Надя собирала дома всю “бригаду”. Сначала Вадим по полтора часа “выливал” порчу, причем с такими явлениями, что у людей волосы становились дыбом. Например, во время сеанса у Вадима могла потечь по рукам (или по лбу) кровь или вода, ошеломленные пациенты сами потом рассказывали об этом. Во время “отчитки” Вадим мог сообщать некоторые подробности из личной жизни людей и редко ошибался. В дополнение ко всему он точно описывал того человека, который якобы “напустил порчу”, а так же сообщал: “сделано на смерть”, “на бессилие”, “на бесплодие”, и т.д., а люди “узнавали” обидчика: “Надо же – кума, Ванька, теща” и т.п.

Вадим принуждал больного отпить наговоренной воды прямо сразу. Человек повиновался, и бывали случаи, что людям становилось настолько плохо, что приходилось прибегать и к сердечным каплям, и к нашатырю. Но Вадим утешал испуганных людей тем, что, дескать, таким образом “отходит” порча. На некоторых пациентов нападал ужасный зуд, и они покрывались красными пятнами, тогда в ход шла церковная свеча (их Вадим всегда возил с собой), и человека обносили горящей свечой много раз. Хочу сказать, что зуд и пятна постепенно пропадали, не могу сказать только – отчего.

Нужно сказать, что пациенты оставались и довольны, и растеряны, они часто задавали вопрос “Что же нам теперь делать? Ведь порча-то на смерть…”. Вадим их провожал к своему коллеге и по пути успокаивал, что, мол, теперь не надо волноваться, теперь вы в надежных руках, мы вас вылечим. Потом за дело бралась Надежда. Она проводила диагностику. Это делалось или рамкой, или просто открытой ладонью. Иногда после проведения диагностики некоторые больные теряли сознание. Но “целители” твердо держались убеждения, что улучшение здоровья должно непременно пройти фазу ухудшения. Они сразу предупреждали людей, что если вдруг им станет хуже, то прекращать сеансы нельзя, потом станет значительно лучше, а болезнь отступит навсегда, и приводили аналогию: укол делать тоже больно, но без укола не наступит улучшение.

Если диагностика “выявляла” наличие хондроза и т.п. – к обработке пациента подключались мануальщик и массажист.

И только после этого вновь приходили Вадим (якобы для контроля и помощи) и Надежда. Начиналась энергокоррекция. При этом пациента “раскачивали” при помощи особых пассов, нередко при этих действиях у больного наступало состояние транса, и некоторые начинали стонать, подвывать или что-то бормотать. Конечно, такое случалось не со всеми, но сеанс считался проведенным “блестяще”, если происходили подобные явления. После у “целителей” наступал “разбор полетов”, каждый из них старался показать, насколько удачными и решающими оказались именно его действия.

Однажды, после того как в очередной раз “бригада” проработала с целой семьей “порченых” из далекого села у нас на дому, Яша проснулся среди ночи и с криками: “Черт! Черт!!!”, рыдая, прибежал через весь дом из детской в нашу с Надеждой спальню. Он кричал, что черт, с горящими глазами и огромным ухом, глядел на него из дверей в “приемный кабинет” (двери находились одна напротив другой). Мы, как могли, успокоили мальчика. Но меня насторожило то, что он кричал. Дело в том, что у нас в доме никогда не упоминалось это слово, – мы все как-то напряженно за этим следили. Даже если нечистого и упомянул кто-то из друзей и знакомых мальчика, то описание мальчиком беса было таким ярким и красочным… Утром я аккуратно выспросила у Яши, а видел ли он его когда-нибудь раньше, или, быть может, ему кто-то рассказал об этом “субъекте”? Мальчик сказал мне, что он понял, кто это, едва только его увидел, хотя раньше никто и никогда не говорил ему про чертей, и он никогда и нигде раньше их не видел – ни в мультфильмах, ни на картинках. Я не стала больше ничего выяснять, но настойчиво просила Надю не приводить в дом своих клиентов. Если им так надо, то пусть нанимают такси и едут в Центр, тем более, что до него рукой подать. Надя не возражала и тут же провела “энергетическую очистку” дома. Она битый час слонялась по дому с зажженной церковной свечой, а потом заявила, что теперь “все чисто”. Но и после этого дети спали по ночам очень беспокойно: им снились кошмары, они плакали и часто просыпались, мне даже пришлось перебраться спать в детскую.

Практика Надежды продолжалась уже год или чуть больше. Надя окончила и вторую ступень в целительской школе, теперь она могла производить “астральные операции”, мысленно резать больной орган. Мы жили все так же вместе, дети ходили в детский сад. К нам заходили Надины коллеги, чтобы обсудить тот или иной случай, некоторые пытались пообщаться с “полтером” (он еще стучал), некоторые приходили просто потому, что им нравилось бывать у нас. Когда гости уходили, Надя очень долго “чистила” квартиру. А если я говорила, что ведь это ее друзья, то она отвечала, что никому нельзя доверять

По ее рассказам я знала, что состав “бригады” постоянно меняется. Вадим не терпел, если кто-то оказывался удачливее и популярнее его. У него наступал “контакт”, и “в контакте” ему сообщалось, что тот или иной “целитель” – шарлатан. С этим человеком немедленно прощались под любым предлогом, нередко с крупным скандалом, сплетнями и вымыслами. И не приведи Господь, если “отщепенец” пытался открыть “свое дело” – начиналась настоящая травля от звонков в налоговую инспекцию, до кляуз в горздравотдел. Мне ничуть не было жаль тех “целителей”, а просто возмущали методы расправы с ними – подло и исподтишка. Я как-то даже попыталась сказать Наде, что если в Центре выливается на головы бывших сотрудников такая грязь, то разве может идти речь о какой бы то ни было духовности? Ведь Центр носит название “Центр Духовного Целительства”. Но Надя заявила мне, что в “истинной” духовности я ничего не понимаю. Да теперь я и не хотела понимать. Просто в моей голове скопилось достаточно противоречивой информации, и я хотела, наконец, разобраться – что же происходит с нами на самом деле.

Изменилась вся наша жизнь, но я не могу сказать, что она стала лучше. Жизнь стала суетливее и бестолковее. Мы обе так хотели обрести смысл жизни, но спустя какое-то время я вдруг поняла, что мы ни на йоту не приблизились к пониманию смысла жизни. Наоборот, все так запуталось в каких-то нелепостях, чудесах и несуразностях, что временами хотелось все бросить, всех прогнать и начать все сначала. Но у меня была Надя, мы так долго дружили, и я чувствовала, что происходит неладное, но не могла ничего поделать. Надежда не слушала и не хотела слышать моих сетований, не хотела ничего видеть, мы как-то отдалились друг от друга. Она была в состоянии, напоминающем эйфорию, и говорила, что живет настоящей духовной жизнью, свято веря в то, что действительно несет пользу людям. Ее не насторожили те факты, что женщины, пролеченные ею от опухоли груди, в скором времени лишались других внутренних женских органов; что, вылеченная ею стенокардия оборачивалась ишемическим инсультом; энурез пропадал, но со временем начиналось заикание. Никто из больных не связывал эти события в одну логическую цепь, ведь люди приходили за исцелением какого-то одного конкретного органа (или заболевания) и получали то, чего хотели. Только взамен этого развивался новый недуг.

Центр поменял адрес, и к нам опять началось “паломничество”: люди приходили узнать, где теперь находится Центр “Тау”. Нередко они пускались в подробные объяснения, что уже были у Надежды Юрьевны по поводу того-то, но теперь пришли по поводу этого-то. Мне же приходилось слышать от самой Нади, что их метод уникален тем, что они лечат не орган, а весь организм. Получалась какая-то ложь. Организм лечат весь, а органы продолжают болеть. Но при расставании с очередным “исцеленным”, как правило, говорилось: “Ну, теперь ты, Петенька, здоров. Наши встречи окончены, прощай, дорогой”, а через полгода Петенька вновь приходил в Центр с “больным организмом”. Происходило что-то (пока) непонятное мне.

О “духовном” в “целительстве”

Со времени первого посещения Надеждой ЦДЦ “Тау”, она непрестанно стала говорить о “высокой духовности”. Мне постоянно приходилось слушать о людях, которые, как считалось в ЦДЦ, отличались “высокой духовностью”. Что же включало в себя это понятие?

Все оказалось до обидного пошлым. Руководитель центра – Вадим сплотил около себя людей легковерных, жаждущих прикоснуться к Неведомому, к Тайне. В качестве первой такой Тайны он предложил себя. История его жизни была чередой непрекращающихся знамений и чудес: он родился мертвым и ожил спустя шесть часов. Несколько раз был при смерти от детских болезней, и всякий раз его спасал от нее неведомо откуда берущийся и неизвестно куда пропадающий бортник. В него дважды ударяла молния. Он служил во всех “горячих точках” своего времени. Его убивали и не могли убить. Его парашюты не раскрывались, а его подводная лодка затонула у берегов Кубы, он же спасся, вынырнув из-под километровой толщи вод. Он был неудачно женат, но ему было приказано (Учителем, “в контакте”) – терпеть и жить. Он был болен раком, но исцелил себя сам, он заживил себе язву желудка, а от слепоты его излечили “космические братья”. В свои шестьдесят лет он выглядел так, как будто ему было все сто. Вадим объяснял это тяжелой многолетней войной с “темными силами”, войной, в которой его десятки раз смертельно ранили то “астральные враги”, то “одержанные темными” вполне реальные люди.

Самое странное, что во весь этот бред его “ученики” охотно верили. Самым же “высшим” был “космический дар” Вадима (его дал за “особые” заслуги “Космический Совет”), и дар этот состоял в лечении порчи “космическими потоками”, причем такой мощи и напряжения, что Вадима чуть ли не отрывало от пола, когда он проводил такие сеансы. Считалось величайшей наградой, если Вадим приглашал кого-либо из учеников присутствовать на его сеансах и быть свидетелями творимых им чудес. После сеанса все собирались вместе, и Вадим выспрашивал у учеников – какого цвета поток был сегодня в руках у учителя. И ведь все “видели”! Никто не осмелился бы сказать, что руки учителя пусты, что никто ничего “не видел”.

По степени приближенности к Вадиму определялась духовность человека. В городе было еще несколько “целительских” центров, но все они называли друг друга “чернушниками” (что тоже странно – ведь делали, по сути, одно благое, как считалось, дело).

В “Тау” постоянно приходили и приезжали люди с информацией для Вадима: велся упорный поиск агентов из соперничающих центров. Люди привозили рисунки, каракули, какие-то непонятные слова и чертежи, “полученные из космоса”. Их расшифровывали, разгадывали и истолковывали. Приобреталась специальная литература для дешифровки посланий, а также книги других “контактеров”, которые тут же, по прочтении, объявлялись шарлатанами на основании полученного Вадимом “контакта”. На школах людей учили прислушиваться к себе. И если с учеником начинало происходить нечто, не поддающееся логическому объяснению, то это называлось “получением информации из астрала”. “Астрал” же был полон духов и сущностей. И эти сущности или сотрудничали с “целителем”, или ему мешали. Конечно же, никто и не подумал объяснять ученикам, что с духами общаться очень опасно и потому недопустимо. Наоборот, “целитель” считался наиболее “продвинутым”, если имел “астрального” защитника, покровителя или учителя. Их старались заполучить все.

Постоянно велись разговоры о “зомбировании” при помощи психотронного оружия, искались выходы на военных и в технические вузы – с целью “охмурить” ученых и успеть самим создать психотронный генератор.

Кроме того, непрестанно штудировались книги Кастанеды, ведическая и буддистская литература, “Дианетика” Хаббарда и книги о карме. Атрибуты Православия (иконы, крест, молитвы, свечи) носили названия предметов с “религиозным сюжетом”. Сам Вадим повторял, что любит Бога, но ненавидит “попов” и Церковь (как скопище попов), поскольку все они – обжоры, пьяницы, блудники и обманщики. И его ученики соглашались с воззрением своего учителя. Он часто рассказывал историю своего паломничества в Загорск, в Лавру, где якобы был любезно принят старцами, и сами же старцы в беседе с ним всячески поносили и Церковь, и священство. Причем приглашение в Лавру Вадим так же получил “из контакта”, когда ему “сказали”, чтобы он ехал в Загорск, поскольку старцы ждут его там. И этой ереси, этой хуле тоже верили!

Целая группа “контактеров” постоянно прорабатывала Евангелие. Они занимались поисками мест, “узаконивающих” их деятельность. Кроме того, выискивались места в Св. Писании, где можно было бы усмотреть указание на внеземное происхождение человечества. Например, таковым свидетельством являлось пророчество Иезекииля, а также объявлялись космическими скафандрами нимбы над головами святых на иконах. В “Тау” верили в переселение душ, в реинкарнацию, в существование прошлых жизней. Верили в то, что человек заброшен на землю для исправления своих “кармических наработок”, и в прочую теософскую абракадабру.

В ЦДЦ “Тау” приветствовалось создание семей по “энергетическому” принципу, то есть если кто-либо из супругов возмущался увлечением другого сенсорикой, с ним нужно было “проводить работу” и объяснять, что своим поведением недовольный “отягощает карму” семьи и навлекает на себя и на супруга “наказание”. Если же и после “проведенной работы” недовольство не стихало, то тогда необходим был развод, поскольку экстрасенс (целитель, корректор) перешел на новый “энергетический уровень”, его карма отработана до данного этапа и пора “рубить дерево по себе” – то есть искать пару в среде себе подобных. Иначе – снова отягощение кармы.

Если кто-либо оказывался недоволен Вадимом и культом его личности или поведением (а вел он себя вызывающе: панибратски, с постоянными намеками на свою гиперсексуальность и под видом “открытия каналов” на ногах очень любил пошнырять под юбкой у женщин, приходивших на прием), то такой ученик или клиент объявлялся “одержанным”. Так что ни о какой нравственной чистоте или истинной духовности не могло идти и речи. А если добавить ко всему постоянное кичение “целителей” друг перед другом, их потуги обладать каким-либо “старинным” методом лечения (или наиболее старинным изданием “Магии” Папюса, например), стремлением причислить себя к когорте каких-нибудь “высших сил”, то картина становится вполне ясной – под “духовностью” понимается степень срастания с миром духов.

Я часто встречала в названиях различных целительских школ и оздоровительно-развивающих центров словосочетания: Центр Ланьковых, школа Золотова, школа Иванова и т.д., более того, Господь сводил меня с людьми, побывавшими в таких учреждениях. И везде, в каждом из них насаждался культ руководителя, который был, как и “наш” Вадим, личностью “незаурядной” (в смысле “знаменательной” судьбы), во всех центрах присутствуют “контакты” и “контактеры” и, в сущности, происходит все то же самое, что и в “Тау”. Где-то лечат, где-то “развивают” способности, при этом психика человека меняется до неузнаваемости. К примеру, один из моих знакомых, академик нескольких академий, занимающийся в известном московском центре, вполне серьезно заверял меня, что в его организме полно трихомонад, которые живут в позвоночнике и которых они все лето изгоняют при помощи полынных настоек, выпиваемых в непомерных количествах. Я пыталась объяснить ему, что полынь в больших количествах вредна, а он меня убеждал, что и у меня, как и у всех людей, полно трихомонад, и не только в позвоночнике.

Это было бы смешно, если не происходило бы в Центре, “гремящем” на всю Россию, о котором пишут газеты и снимают телепередачи. И в этот Центр до сих пор съезжаются люди из всех районов России, чтобы “развить свои способности”!

Разрыв с Надей

Однажды Надя пришла с работы в сильном волнении. Она поведала мне, что у Вадима был “контакт”. Надо заметить, что “контакты” у Вадима случались довольно часто и протекали они по различным сценариям: иногда ему давали информацию через оператора автоматического письма, иногда на непонятном языке, иногда – образами. Вадим чувствовал приближение “контакта”, как эпилептик чувствует наступление приступа, и всегда предупреждал, что “сейчас начнется”. Информацию он получал самую что ни на есть различную, и Надя много мне рассказывала об этом. Я же перестала верить в правдивость “контактов” после того, как Вадим (по рассказу Нади) предотвратил мощное землетрясение в Аргентине, о котором ему сообщил “Космический разум” в “контакте”. Вадим, по рассказу Нади, якобы не спал всю ночь и предотвратил бедствие. Все закончилось не землетрясением, а всего лишь небольшими толчками, что и должны были передать по СМИ. Но СМИ молчали. Я не помню, какое уже оправдание было этому придумано, я просто не стала ничего слушать. Безусловно, я человек доверчивый, тем более что мне уже довелось видеть много необычного и невероятного, того, что раньше я относила к области сказочной. Но всему есть разумный предел – остановить землетрясение?! Но Надя не хотела меня слушать, когда я попыталась ей что-то объяснить. Она мне все повторяла, что Вадим – это такой человек…

Так вот, у Вадима случился очередной “контакт”, и ему сказали, что их Центр (в смысле “Тау”) достиг больших результатов и стал неугоден “темным” силам. На них всех, а на Вадима особенно, открыта “астральная охота”, могут быть жертвы. Я, честно говоря, испугалась. Стала просить Надю – пусть она оставит “Тау”, пусть прекратит заниматься сенсорикой, люди – людьми, но ведь у нее ребенок, кто ее заменит, если, не дай Бог, что-нибудь и в самом деле случится.

Надо сказать, что за время нашего общения я и сама “набралась” всякой оккультной чепухи и меня тоже очень просто стало напугать “астральными ударами”. Надя напустилась на меня с руганью: ничего я не понимаю, а вот она не была и не будет предателем никогда, тем более что ей оказана такая честь! Что за честь? И Надя стала рассказывать о том, что после Своего Воскресения Иисус Христос вознесся на облаке в созвездие Гончих Псов, на тау Большого Пса, и находится там и теперь. Что очень скоро наступит Конец Света, и спасутся только избранные, люди “пятой расы”, к которой она принадлежит на правах потомка апостола. Поэтому и их Центр называется “Тау”, а после последнего “контакта” Космический Совет Учителей назначил ее личным “астральным охранником” Вадима. Вадим тоже потомок апостола, но он намного “выше”, потому что он уже давно имеет Знание. Какое? Знание о Христе!

Я стала возражать, что никто не прятал от людей Библии и Евангелия, что про Христа может теперь читать всякий, было бы желание. Но Надежда прибежала с Евангелием и стала трясти им перед моим лицом и вопить: “Ты это читала? Читала? Там написано – где теперь Христос? Нет! Не написано! Но Он вознесся, и перед казнью, и после Воскресения Своего говорил о многом с апостолами, и многое им открыл. А что открыл – ты знаешь? И не узнаешь, потому что знает тот, кому положено знать! А ты мне просто завидуешь, поэтому и хочешь отвратить меня от Центра и от Вадима! Но я пойду до конца, и никто, слышишь, никто не сможет мне помешать!”

Это было сказано с таким жаром и гневом, будто Центр и Вадим дороже ей родной матери. Я была в шоке от такого ее поведения, ведь Надя всегда была доброй, спокойной и уравновешенной девочкой, она никогда ни на кого не кричала и не позволяла другим вести себя разнузданно и повышать голос. Теперь же она была как разъяренная фурия, как зомби. А когда я оторопело прошептала: “Это или психдиспансер, или секта какая-то…”, она подхватила Яшу и попыталась уйти, хлопнув дверью. Ребенка я ей не отдала, сказав, что сама она вольна идти куда глаза глядят, но Яшу пусть забирает только после того, как успокоится, а сейчас уже ночь и мальчику нужно спать. На том и порешили. Надя ушла. А утром пришла Надина мама и, пряча глаза, забрала Яшу, сказав, что как-нибудь заедет за вещами, и попросила их приготовить. Конечно, я все сделала. Было бесконечно больно и обидно, я долго плакала, но расстались мы всерьез и надолго – почти на полтора года.

После разрыва

Первое, что я сделала, после того, как ушла Надина мама, – пошла в Церковь. Я рассуждала логически, если весь этот бред зиждется на апостольской истории, то кто как не батюшка расскажет и объяснит мне истинное положение вещей.

Я пришла и стала дожидаться священника. Добрые матушки и бабушки, видя мое состояние (а я была очень подавлена), не спрашивая ни о чем, напоили нас с Алешей чаем, угостили какими-то домашними постряпушками, а затем проводили в храм и усадили под иконой преподобного Серафима Саровского. Все ушли, оставив меня одну, а у меня потекли слезы. Было так покойно, так приятно пахло ладаном и воском, и тихо потрескивали свечи. А я все плакала, плакала, плакала. Алеша сначала играл с солнечными зайчиками на полу, а потом и вовсе уснул там же.

Вот пришел батюшка, он был очень добр ко мне. Я рассказала ему все, что с нами случилось. Он не ругал меня, а попросту пригласил прийти на исповедь и Причастие, ведь с момента крещения прошло уже около двух лет, а в церковь я пришла только сейчас. Я попыталась разбудить Алешу, но батюшка не дал мне этого сделать, несмотря на мои объяснения, что мальчик еще не крещеный. Тут же договорились, что окрестим его в ближайшее воскресенье.

Дома меня ждали гости. Это были одни из тех людей, что учились с Надей в школе “Тау” По практиковавшейся в “Тау” традиции они создали “новую” семью на обломках своих старых семей. Жили они вполне нормально, и не мне их судить. Галя была просто приятной женщиной, житейски мудрой, но очутившейся в числе “проклятых” Вадимом за яростный отпор его поползновений забраться к ней под юбку (как бы при массаже). В числе таких же “проклятых” оказался и ее муж, тоже, в сущности, неплохой человек. Они приехали к Надежде по какому-то делу. А когда я рассказала им все, что произошло, то Галина и Володя просто пришли в ужас. Они заявили, что теперь Надю спасет от Вадимовых лап только чудо. Они уехали искать Надю, но она “спряталась” от всех знакомых, и никто не давал нам ее адреса. Яша жил с ней.

С Галей мы окрестили Алешу. Я сходила на исповедь и исповедала все, что только сумела вспомнить; батюшка помогал мне исповедаться, поощрял меня, вместе со мной даже плакал. Затем я причастилась. Из церкви я вышла обновленная. Кроме того, отец Алексий был так встревожен нашей судьбой, что тут же мы отслужили молебен Михаилу Архангелу, батюшка возливал мне на голову воду со Св. Креста.

После службы я вновь говорила с батюшкой, сказала, что не можем нигде найти Надежду. Он же посоветовал нам молиться за нее. Я купила молитвослов, Псалтырь и еще немного книг. А батюшка посоветовал мне читать не только Евангелие, но и послания апостолов. От него я узнала о той хуле, которую воздвиг на Господа и апостолов в своих “контактах” Вадим.

Легко ли мне было выкладывать отцу Алексию все, что с нами приключилось? Отнюдь нелегко. Ведь и я была виновата в том, что произошло с Надеждой, ведь я ее не остановила! Но батюшка не винил и не ругал меня, он медленно и аккуратно, встреча за встречей, исповедь за исповедью, беседа за беседой, долгих полтора года вычищал из моей головы и из моей души весь оккультный бред, которого мы набрались в совместном “плавании” по “морю” оккультизма. Со временем я перестала бояться всего того, чем меня “запугивала” Надежда (ведь на мне Крест Христов!), перестала бояться той нечисти, которая не давала спать детям по ночам в их комнате (ведь с нами Бог!). Я поняла, что Господь простил и принял меня, что Он, на самом-то деле, ждал, когда же я открою Ему двери своей души и впущу Его в себя. Он, Всемогущий, не принуждал меня любить Себя, Он тихо и смиренно ждал, когда же творение Его рук, наметавшись по жизни, поймет – само поймет, в Ком смысл существования, где покой, мир, любовь и истинная духовность. Единственное, чего я боялась тогда (чего боюсь и сейчас) – так это сделать что-либо такое, что уронит меня в Его глазах.

Не могу сказать, что мне было легко. Приходилось тащить себя чуть ли не за уши к каждой службе. Кроме того, я стала посещать службы, проводимые отцом Алексием по отчитке от бесов, и тогда мне действительно стало намного проще. Совсем полегчало после поездки в Свято-Троицкую Сергиеву Лавру и отчитки у отца Германа.

Моя жизнь постепенно наладилась. Евангелие и святоотеческая литература возродили меня к жизни, я узнала о духовной невидимой брани. И вот тогда-то и открылся мне тот “духовный” корень, по меньшей мере, центра “Тау”. Теперь, когда я вижу рекламу очередного “целителя”, в которой он носится с крестами среди горящих свечей по комнате, увешанной иконами, и шепчет “молитвы”, я знаю одно: “И бесы веруют, и трепещут […]”. Я знаю – от Кого мне ждать исцеления моих недугов, и какими бы тяжелыми они ни стали – я не пойду ни в какой Центр; не лечили меня “целители” (слава Тебе, Господи, отвел) и не будут. Огорчало только одно – от Нади не было никаких вестей. Она не хотела больше знать меня. Я молилась за нее и Яшеньку, и было мне тревожно и очень, очень страшно за них.

Возвращение

Однажды в мою дверь раздался стук и на пороге предо мной возник Борис. Но какой он был теперь! Свежий, крепкий, загорелый, помолодевший!

Он пообещал мне рассказать о себе немного позже и попросил разрешения привезти вечером Надю. Он настороженно ждал, что я ему отвечу, он боялся, что я держу зло на Надю за ее поступок. Но я так обрадовалась! Боря ушел, добавив, что радоваться еще слишком рано. Он был абсолютно трезв и, по всей видимости, не пил уже очень давно. Таким рассудительным и заботливым я помнила его только до армии.

Весь оставшийся день я провела в хлопотах. Я знала – чем накормить Надю, знала – куда ее посадить, куда уложить спать, я не знала только одного – что мне ей говорить, как встречать.

И вот стукнула калитка. Борис ввел Надю. И я поняла, что все страхи мои по поводу того, что ей говорить, напрасны. Но от этого было не легче. То, что привел Борис, было и не было Надей. На меня смотрели ее глаза, но она была отчаянно худа, серо-зеленого землистого цвета лицо, плотно сжатые, в каком-то скорбном выражении, губы. Она молчала. Борис отвел сестру на ее кровать, укрыл одеялом и вышел, позвав меня за собой. Мы сели на кухне, и он рассказал мне, что произошло с ним за это время, и где он нашел Надю.

После памятного для всех нас сеанса у Белоконя, Борис продержался без алкоголя почти месяц. Он не чувствовал отвращения к спиртному, но решил, что если на него потратили значительную сумму денег, то он просто обязан держаться, а потом, может быть, и совсем перестанет пить. Он пытался устроиться на работу, но это было проблематично – большинство заводов было закрыто, да и “афганцев” принимали на работу нехотя. Он уже думал было завербоваться в Чечню, как вдруг однажды повстречал бывшего однополчанина. Сергей жил за городом, в большом селе, у него был большой хороший дом, хозяйство, он окончил заочное отделение вуза и работал главным агрономом. Был холост. А кроме всего, он вступил в казачье войско и стал куренным.

Борис и Сергей решили отпраздновать встречу. Борис рассказывал, что выпили они немного – грамм по 150 “на брата”, но его “понесло”: почти сутки промучался с ним Сергей, поскольку у Бориса начались галлюцинации, ему мерещились бесы, которые водили вокруг него хоровод и, хихикая, повторяли: “Ты – наш, ты – наш, ты – наш!!!”. Он пытался от них отбиться и перекрушил все в доме. Сергей скрутил его и насильно, в бредовом состоянии, отвез к себе в село.

Когда Борис “отошел”, то Сергей отвел его на работу: усилиями казачества в селе восстанавливалась церковь Михаила Архангела. Нужны были сильные, умелые, хорошие парни. Борис нехотя остался: он был сердит на Сергея за то, что тот вмешивается в его проблемы – “опять жалеют”. Однако решил, что уехать всегда успеет, и остался, чтобы не обижать товарища. Вскоре он познакомился с казаками, строящими храм, познакомился и со священником и постепенно “оттаял”. Он помогал казакам, выполнял любую работу, какую требовалось сделать. Прошло некоторое время, прежде чем он заметил, что работа доставляет ему радость, что он не только не хочет пить, но и не думает о спиртном. Казаки и селяне регулярно служили молебны в восстанавливающемся храме, втянулся в них и Борис. Ему понравился и священник – молодой, но мудрый о.Игорь. Они стали подолгу беседовать, и, в конце концов, Борис рассказал о.Игорю о своих мытарствах. В ответ на его рассказ о.Игорь заметил, что теперь Борис должен благодарить Бога за то, что Он не дал ему погибнуть. О.Игорь стал часто исповедовать Бориса, настаивая на его более частом причащении. Кроме того, он же предложил всем желающим читать акафисты иконе Божией Матери “Неупиваемая Чаша” и святому мученику Вонифатию. Желающих оказалось много, приходили из села старики и женщины.

Борис начал читать духовную литературу, Евангелие и внезапно понял, а вернее, почувствовал сердцем и душою холод той могилы, на краю которой он так недавно находился: “Я больше туда не хочу! Господи, дай мне сил удержаться!” – он повторял это всякую ночь. Он стал хорошо, с аппетитом, есть, вновь радоваться жизни, и состояние его было такое, будто бы он воскрес из мертвых или перенес клиническую смерть. Борис никак не мог нарадоваться жизни и восторгался каждым ее мгновением. Вскоре у него появилась невеста – спокойная и хорошая сельская девушка, и теперь, спустя два года со дня знакомства, они хотят венчаться.

Но вот однажды, месяца три назад, в село приехала группа “целителей”. Руководитель группы, узнав, что в селе есть казаки, сразу же стал искать с ними встречи. В качестве “подарка” он прислал контрамарку для десяти человек на свой массовый сеанс. Посоветовавшись, казаки решили отправить туда группу людей, чтобы выдворить непрошенного гостя восвояси. Отправился к “целителям” и Борис с Сергеем. Каково же было удивление Бориса, когда в числе “целителей” он увидел сестру. Надя тоже удивилась, увидев Бориса трезвым. Сергей пригласил их к себе в гости, и они проговорили всю ночь.

К моменту их встречи Надежда уже не была той доверчивой девочкой, наивно верившей во все, что ей рассказывал Вадим. Она дважды, будучи приглашенной им на очередной сеанс “отливания” порчи, видела, как Вадим беззастенчиво, ловко и очень быстро обмакивает руки в банку с водой, “заряженной” от порчи. А если учесть то, что в процессе “зарядки” по самой поверхности воды Вадим трижды проводил зажженной спичкой, то на воде оставался или черный налет от сажи, или красноватый налет от дегтя, или белой пленочкой оседал дым. В зависимости от цвета пленки и делался вывод – на чем было “сделано”: красноватый деготь – кровь, черная сажа – могильная земля, белый дым – все остальное. Так вот эту-то пленочку и подхватывал руками Вадим, делая это быстро и практически незаметно, и так же незаметно намазывал себе на лоб или еще куда-нибудь. Потом же объявлял, что “это” проступило чудесным образом. Надя же безумно хотела научиться “лечить порчу”, и она следила во все глаза за каждым его движением. Вот и выследила на свою голову. При встрече с братом она была подавлена своим недавним “открытием” и не могла поверить в то, что ее так обманули.

Надя ничего тогда не рассказала Борису, он же, в свою очередь, не стал расспрашивать, как Надя “докатилась до жизни такой”, и не принялся тут же отговаривал ее от занятий экстрасенсорикой. Сергею же Надя очень понравилась, он проводил ее до гостиницы и пожалел (про себя), что такая хорошая девушка связалась с шарлатанами. Утром казаки сходили к главе администрации поселка и попросили его вмешаться и выпроводить “целителей”. Этого же просил и о.Игорь. Глава администрации выполнил просьбу казаков и священника, и уже к вечеру “целители” покинули село. Они уехали в соседний район, граница с которым проходила всего в пяти километрах от села Сергея.

А в другом селе, таком же большом, что и первое, “целителей” приняли “на ура”. Они там стали работать, лечить и попутно вербовать учеников на курсы биоэнерготерапевтов. “Целители” обосновались в селе надолго, а вскоре стали высылать разъездные бригады в другие поселки района, и везде люди верили в их “чудотворную” силу.

Сергей же стал по вечерам приезжать к Наде и забирать ее на прогулки. Немедленно начался конфликт. Вадим тут же назвал ее предательницей и возмутился, что Надя “гуляет” с “врагом” и “поповским прихвостнем”. Надежда воспротивилась такому вмешательству Вадима в ее личную жизнь и запретила ему впредь распространяться на эту тему. Они продолжали встречаться с Сергеем, но Вадим не унимался. Еще сильнее его стало раздражать то, что Надя стала и сама приезжать в строящийся храм к Сергею и Борису. Однажды она даже была на молебне и вместе с ними подпевала: “Господи, помилуй!”. Когда об этом она рассказала Вадиму, с ним немедленно случился “контакт”.

На этот раз он говорил по-русски, предварительно попросив записывать за ним все, что он будет говорить. “В контакте” он вновь назвал Надежду предательницей (теперь уже от лица “Космоса”), а кроме того, обвинил ее в обмане – дескать, она сказала, что была в церкви, а сама в это время … со своим ухажером. Надя была возмущена, раздавлена и убита. Она-то знала, что все сказанное – ложь. Лечение порчи – ложь, “контакты” – еще большая ложь.

Но самое страшное заключалось не в этом. Вадим называл Надю “любимой ученицей” и передавал ей те приемы “целительства”, которые он “получал из контакта”, и Надя пользовалась этими приемами, наивно полагая, что они и в самом деле приносят желаемый результат. Выходило же так, что в течение долгих трех лет изо дня в день она невольно обманывала людей, она лгала им и, возможно, вредила! Это было настоящим шоком.

Как на грех, ее личные деньги кончились, работать (лечить) как прежде она уже не могла, и потому стала подрабатывать простой массажисткой (чем Вадим был очень недоволен, но ничего не мог с нею сделать), а Сергей с Борисом уехали в город закупать металл для кровли храма. Ребят что-то задержало в пути, и вернулись они спустя две недели.

За это время произошло еще два события, которые окончательно повлияли на исход этой истории. На прием к Вадиму пришла женщина с кистой щитовидной железы. Он принял ее, пригласил Надежду и сказал, что через пятнадцать минут опухоли у больной не будет. Надя стала возражать, говоря, что такое заболевание очень серьезно, что нарушение в работе щитовидной железы влияет и на сердце, и на мозг, и на почки, что Вадим может неумелым движением просто погубить женщину и тогда – всем тюрьма, но он и слушать ее не стал. Вадим “раскачал” женщину пассами, “продул” ей чакры и каналы, после чего собрался раскачать еще раз. В это время женщина резко побледнела, и по ее лицу Надя поняла, что та уже ничего не воспринимает, поскольку находится на грани сознания. Вадим тоже это увидел, небрежным жестом сунул Наде “жертву” и сказал: “Ну, я все уже сделал, теперь ты долечивай, а я пойду, покурю”. Он быстро вышел, а женщина в Надиных руках перестала дышать, покрылась холодным липким потом, похолодела как лед и стала медленно сползать на пол. Надя не давала ей упасть, она обнимала женщину и шептала в отчаянии: “Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас грешных!” Она говорила мне потом, что когда опомнилась, то не осознала, что никогда раньше не знала этой молитвы. Сколько прошло времени – неизвестно, но вот женщина задышала, стала теплой и открыла глаза. Она ничего не поняла и была удивлена, увидев плачущую и трясущуюся Надю. В это время вернулся Вадим и сказал, что теперь опухоль пройдет сама собой, потому что больная “почистилась”. Надя же успела ей шепнуть, чтобы та шла и никогда больше к ним не приходила. В другой раз подобная же история произошла еще с одним пациентом, и опять Вадим “подставил” Надю, и опять она “отхаживала” больного диабетом при помощи Иисусовой молитвы. После этого Надя отказалась от приема пациентов.

Кроме того, возмущенная и потрясенная до глубины души, Надежда высказала Вадиму все, что она думала по поводу его “целительства” и ее “контактов”. Это вызвало бурю негодования среди последователей Вадима и серию новых, еще более грозных “контактов”: Вадим “контачил” сам, “контачили” все кому не лень, и в каждом “контакте” на Надежду сыпались угрозы и обвинения в предательстве, а ведь она ничего не сделала, она просто встречалась с парнем, который ей понравился, да попыталась уличить Вадима во лжи. По ночам вся группа не давала Наде спать, уговаривая ее извиниться перед Вадимом и забыть “своего ухажера”, перестать с ним встречаться, а Надя не соглашалась, она не чувствовала себя виноватой. Когда наступал день, вся группа не давала ей есть, потому что за столом всякий раз начиналась та же история, и Надя уходила из-за стола. Уехать она не могла, хотела дождаться брата и Сережу. “Контакты” у Вадима все продолжались, и в них он вообще перешел все границы дозволенного. Однажды утром он объявил о “решении Космического совета”, в котором говорилось, что Надежда должна стать “космической женой” Вадима. Надежда пришла в ужас. А Вадим продолжал вещать, что его предупредили “сверху”: если Надежда откажется вступить в брачные (а по сути – в блудные) отношения с Вадимом, то все возмущение Космоса обрушится на Яшу. В состоянии, близком к помешательству, застали Надежду вернувшиеся Борис и Сергей. Она рыдала и просила их спрятать ее и Яшу.

Вот тогда-то Борис и привез ее ко мне. Вскоре приехал Сергей и привез Яшу. Надя пролежала в каком-то забытьи около суток. Потом у нее началась настоящая истерика. Она плакала и просила у меня прощения, собиралась бежать и тут же останавливалась и говорила, что от “них” никуда не спрячешься. Мы втроем едва привели ее в чувство, кто-то поил ее святой водой, кто-то молился в соседней комнате, кто-то успокаивал и утешал ее. С Божьей помощью, все вместе мы справились.

С этого дня началось Надино медленное Возвращение к нормальной жизни. Но сколько препятствий пришлось ей пройти! Вадим и его приспешники не оставляли ее в покое еще целый год. Целый год ее мытарили по судам, пытаясь “навязать” ей “кругленькую” сумму в рублях, которую она якобы занимала у “Тау” и не отдала. Ее постоянно “трясла” налоговая инспекция, выявляя скрытые доходы. Надя пыталась забрать из Центра свою трудовую книжку, но Вадим опять стал ей угрожать и требовать сожительства с ним. Он понял, что Надежда разоблачила его обман, и боялся, что она расскажет всем о том, что Центр Духовного Целительства “Тау” обманывает людей изначально. И, чтобы заставить Надю замолчать, прибегнул к способу, по его меркам, наиболее верному – понуждению к блуду под “космическим соусом”. Он угрожал ей, что погубит ребенка, мать, Бориса, Сергея, ее саму. Но теперь мы были вместе, и у нас был Бог. Вначале Надя очень стыдилась идти в храм. По ее рассказам, в Центре считалось особым шиком – поругаться со священником. Ведь “целители” отправляли пациентов в церковь с наказом – поставить столько-то свечей таким-то иконам, исповедаться и причаститься. Но очень скоро, по “стандартному набору” икон и количеству свечей, пациентов Центра стали вычислять и предлагали покаяться и не ходить к “целителям” или же покинуть храм. И тогда оскорбленный “целитель” врывался в храм и скандалил со священником: “Вы не можете помочь больному сами и нам не даете. Может быть, человек первый раз пришел в церковь, а вы его гоните”. И все в таком духе. “Целители” даже пытались научить священников с многолетним стажем “правильно” читать и истолковывать Евангелие. В общем, бесчинствовали себе и бесам на радость.

Надя рассказывала, как “целители” всей области собирались на ежегодные сборы в каком-нибудь лесу, всю ночь жгли костры и пели мантры, а под утро бегали по углям, ходили по стеклам и катались по земле в состоянии “транса”, когда человек находился в полубессознательном состоянии и его тело как бы само выделывало такие пируэты, что даже могло вкатиться на высокую гору. Теперь она была уверена, что это производили с человеком бесы.

Нам пришлось пройти долгий путь. Самым же тяжелым оказалось пережить осознание того вреда, который Надя нанесла своим пациентам. После каждого случая, когда она узнавала о том, что ее бывший пациент болен более серьезным недугом, нежели тот, с каким он обращался к ней, у нее наступал период глубокой депрессии и отчаяния. Ведь за три года “целительства” через ее руки прошли сотни больных.

Самой же ужасной оказалась история Галины (той, с которой мы крестили Алешу). Они с мужем решились родить ребенка, но Галя уже перенесла кесарево сечение и боялась, что не сможет забеременнеть. И когда к ней на прием пришла молодая пара с жалобами на какую-то мелочь, вроде прыщей, то Галя “увидела” (а она была “ясновидящей”), что женские органы у ее клиентки “чисты, как стеклышко”. Галя решила, что она произведет “астральную” (мысленную) “пересадку” органов девушки к себе (естественно, без ее ведома), а свои – к ней. После того, как родится ребенок, Галя вновь “пересадит” органы в тело их хозяйки. Она сделала это, и ей удалось забеременеть. Беременность протекала идеально. Но ребенок внезапно умер внутри Галины, а ее организм не спешил исторгнуть мертвый плод. Когда спустя два месяца у нее вдруг поднялась высочайшая температура, никто не думал о том, какой ужас предстоит пережить. Галин ребенок загнил внутри нее, и все ее внутренние женские органы превратились в сплошной гнойник. Врачи, оперировавшие ее, не надеялись на то, что она выживет. Но Галя выжила и приехала к нам, чтобы все рассказать.

Мы вместе ходили в церковь, потому что так мои подруги чувствовали себя более спокойно. Крестили Яшу. Много беседовали с батюшкой Алексием. Он же объяснил Наде, что она занималась вовсе не богоугодным делом, а бесовским. Ведь, как объяснил отец Алексий, на апостолов сошел Святой Господень Дух, и исцеляли они не сами, а тем Духом, Который в них жил. Стяжали же они благодать Святого Духа праведной жизнью, постом и молитвой. Апостолов отправил Господь открыть людям Благую весть о том, что теперь есть путь к спасению и путь этот – через Него Самого.

А разве на “целителей” из “Тау” сходил Дух Святой, или, может быть, они пошли целить из церкви? Нет, они исцеляли силою бесовской и искали помощи у духов в “астрале” и богохульничали. Они получали неизвестные “энергетические потоки” и вполне могли погубить людей, а что они им наносили не только физический, но и духовный вред, так это бесспорно. Скольких “целителей” пройдет больной в поисках исцеления, пока, наконец, не поймет, что исцеление может дать ему только Господь, и тому есть множество свидетельств. Батюшка объяснил Наде, что если человек находится в постоянном Богообщении, то есть регулярно исповедуется и причащается, то ему не страшны ни порчи, ни “бабки”. Поскольку никто не может быть сильнее Духа Божия, Который побеждает и изгоняет любого беса.

Батюшка Алексий всегда подолгу говорил с Надей, утешал и подбадривал ее. Он настоял на том, чтобы Надя как можно чаще исповедовалась и причащалась, чтобы дома всегда было достаточное количество просфор и святой воды. Батюшка освятил наше жилище, и бес перестал пугать нас своими стуками. Все оккультные книги, журналы, газеты, фотографии, все записи и дневники мы сожгли.

Наконец, спустя год после выхода из оккультизма, Надя впервые заснула с выключенным светом, перестав бояться “тех, кто живет в темноте”. Спустя два года из ее лексикона исчезли все “оккультные слова”, через три года она перестала вспоминать имя Вадима. Все это время мы постоянно ходили в церковь. Мы заходили в храм, куда бы ни шли, и подолгу находились там, просто стоя перед иконами. Жизнь, с Божьей помощью, постепенно наладилась.

Центр “Тау” до сих пор существует в нашем городе, правда, под другим названием. Вадим по-прежнему в нем “за главного”, но теперь уже никто не верит в реальность того, что биоэнергетика существует. И если раньше Центр имел хорошие деньги за ведение курсов, то теперь, после того как “самая любимая ученица” (по словам Вадима) осталась не наказана “Космическим разумом” за свое “предательство”, сотрудники “Центра” уже ни во что не верят, а откровенно дурачат своих пациентов (взимая за это большие деньги), намеренно вводя их в мир падших духов – в “астральный” мир.

Мучительно и трудно Надя становилась такой, какой я знала ее раньше: доброй, отзывчивой, жизнерадостной. После паломничества в Свято-Троицкую Сергиеву Лавру Надя совершенно просветлела, она сходила на отчитку к отцу Герману, и Господь подарил ей встречи с такими же, как она, бывшими экстрасенсами. Надежда увидела, что никто не гонит из Церкви раскаявшегося человека. Она даже разговаривала с женщиной, которая считала себя “Казанской Божьей Матерью” (прости ее, Господи). Она “лечила” людей “божественными” песнями, которые ей диктовал “космос”. А сколько таких “богородиц”, “христов” и “архангелов” бродит по земле, используя в корыстных целях духовный голод людей, и сколько еще таких, которые находятся во власти падших духов и идет по гибельному пути?

Вместо эпилога

Борис женился, работает комбайнером и служит алтарником в том храме, который отстроил своими руками. У них двое детей, ждут третьего.

Я уехала в Москву и теперь живу там. Получила высшее образование. Алеша учится в школе и четвертый год служит при алтаре, я пою на клиросе.

Надя вышла замуж за Сергея. У них родилась девочка. Яша учится в суворовском училище. Надя и Сергей поют на клиросе в храме Михаила Архангела. Они здоровы и счастливы, как и их дети. Мы стараемся не вспоминать о том наваждении, которое было не только с ней, но и со всеми нами. Я понимаю, насколько ей больно.

Я не знаю, как живет Галя, мы давно с нею не виделись, но надеюсь, что у нее все хорошо, как и у нас. И слава Богу. Слава Богу за все.

Молитва Честному Кресту

Да воскре́снет Бог, и расточа́тся врази́ Его́, и да бежа́т от лица́ Его́ ненави́дящии Его́. Я́ко исчеза́ет дым, да исче́знут; я́ко та́ет воск от лица́ огня́, та́ко да поги́бнут бе́си от лица́ лю́бящих Бо́га и зна́менующихся кре́стным зна́мением, и в весе́лии глаго́лющих: ра́дуйся, Пречестны́й и Животворя́щий Кре́сте Госпо́день, прогоня́яй бе́сы си́лою на тебе́ пропя́таго Го́спода на́шего Иису́са Христа́, во ад сше́дшаго и попра́вшего си́лу диа́волю, и дарова́вшаго нам тебе́ Крест Свой Честны́й на прогна́ние вся́каго супоста́та. О, Пречестны́й и Животворя́щий Кре́сте Госпо́день! Помога́й ми со Свято́ю Госпоже́ю Де́вою Богоро́дицею и со все́ми святы́ми во ве́ки. Ами́нь.

Молитва священномученику Киприану

О, святый угодниче Божий, священномучениче Киприане, скорый помощниче и молитвенниче о всех к тебе прибегающих! Приими от нас, недостойных, хваление сие; испроси у Господа Бога в немощех укрепление, в печалех утешение и всем вся полезная в жизни нашей; вознеси ко Господу благомощную твою молитву, да оградит нас от падений греховных, да научит нас истинному покаянию, да избавит нас от пленения диаволъскаго и всякаго действия духов нечистых и укротит обидящих нас. Буди нам крепкий поборник на вся враги видимыя и невидимыя; подаждь нам терпение в искушениих и в час кончины нашея яви нам заступление от истязателей на воздушных мытарствех; да водимии тобою, достигнем Горняго Иерусалима и сподобимся в Небеснем Царствии со всеми святыми славити и воспевати пресвятое имя Отца и Сына и Святаго Духа во веки веков. Аминь.