епископ Саратовский и Вольский Лонгин
Нужно работать над своим сердцем

Епи­скоп Сара­тов­ский и Воль­ский Лон­гин: “…Сре­ди про­блем соб­ствен­но цер­ков­ной жиз­ни глав­ной я бы назвал почти повсе­мест­ную заме­ну веры суе­ве­ри­ем. Мне осо­бен­но хоте­лось бы пре­ду­пре­дить всех, кто стал­ки­ва­ет­ся с подоб­ны­ми явле­ни­я­ми: суе­ве­рия и про­чие про­яв­ле­ния лож­ной духов­но­сти, о кото­рых шла речь, смер­тель­но опас­ны, — они опас­ны для душев­но­го здо­ро­вья чело­ве­ка, но еще более опас­ны тем, что отда­ля­ют его от Бога как в зем­ной жиз­ни, так и в жиз­ни веч­ной, к кото­рой стре­мит­ся каж­дый христианин”.

Недав­но в Сара­то­ве про­шла меж­ду­на­род­ная кон­фе­рен­ция по про­бле­ме тота­ли­тар­ных сект. На одном интер­нет-фору­ме эта новость живо обсуж­да­лась; обсуж­да­лась и актив­ность епар­хии на анти­сек­тант­ском фрон­те. Тон и стиль обсуж­де­ния были доста­точ­но рез­ки. Что же? Это толь­ко раду­ет. Про­тив­ни­ки Церк­ви лиш­ний раз кос­вен­но при­зна­ют нена­прас­ность тех тру­дов, кото­рые мы несем[1].

Впро­чем, мы ведь не совер­ша­ем ниче­го осо­бен­но­го, а дела­ем толь­ко то, что нам над­ле­жит делать, — про­по­ве­ду­ем Хри­ста. Мы обя­за­ны помо­гать людям, мы обя­за­ны оста­нав­ли­вать тех, кто готов, под­дав­шись чьим-то недоб­ро­со­вест­ным убеж­де­ни­ям, всту­пить на опас­ный, лож­ный путь. Такую же рабо­ту сего­дня актив­но ведут и дру­гие епар­хии: Ниже­го­род­ская, Мос­ков­ская, Ека­те­рин­бург­ская, Санкт-Петер­бург­ская и мно­гие другие.

Сего­дня Цер­ковь обя­за­на иметь актив­ную пози­цию по всем вопро­сам. Если мы не будем откли­кать­ся на пере­жи­ва­е­мые обще­ством собы­тия, делая вид, что ниче­го осо­бен­но­го не про­ис­хо­дит, люди пере­ста­нут нам верить. В то же вре­мя Цер­ковь ни в коем слу­чае не долж­на участ­во­вать в поли­ти­че­ской борь­бе. Обще­ство сей­час крайне поли­ти­зи­ро­ва­но, оно пред­став­ля­ет собой хоро­шо управ­ля­е­мый хаос. Бро­сать­ся в этот хаос с риском поте­рять­ся в нем Цер­ковь не име­ет пра­ва. Тем не менее Цер­ковь вовсе не соби­ра­ет­ся зани­мать­ся поис­ком “внеш­них вра­гов”. Поверь­те, у нас доста­точ­но забот по обу­строй­ству соб­ствен­но­го дома. Вся­кая “внеш­няя” цер­ков­ная жизнь — стро­и­тель­ство хра­мов, новые при­хо­ды, обще­ствен­ные объ­еди­не­ния (как Ассо­ци­а­ция пра­во­слав­ных педа­го­гов или Обще­ство пра­во­слав­ных вра­чей в нашей епар­хии) — необ­хо­ди­ма лишь как внеш­нее про­яв­ле­ние того внут­рен­не­го дела­ния, к кото­ро­му при­зван каж­дый хри­сти­а­нин. Под­лин­ные рост­ки цер­ков­ной жиз­ни как в слу­чае с отдель­ным чело­ве­ком, так и в слу­чае с хра­мом, при­хо­дом всхо­дят посте­пен­но и часто неза­мет­но для сто­рон­не­го наблюдателя.

При этом вряд ли мож­но гово­рить о каких-то отли­чи­тель­ных осо­бен­но­стях жиз­ни Сара­тов­ской епар­хии. Хотел бы толь­ко ска­зать, что я неод­но­крат­но отме­чал, что при­ход­ская жизнь в нашей епар­хии раз­ви­та сла­бо. При­ход — это ведь не про­сто собра­ние веру­ю­щих, более-менее регу­ляр­но при­хо­дя­щих в один и тот же храм; это круг людей, внут­ренне, духов­но объ­еди­нен­ных общим делом, общей молит­вой. Суще­ству­ет мно­го при­чин того, поче­му подоб­ный уро­вень еди­не­ния встре­ча­ет­ся ред­ко. Основ­ная при­чи­на — малое коли­че­ство хра­мов, что созда­ет ситу­а­цию, когда свя­щен­ни­ки вынуж­де­ны отда­вать все свои силы испол­не­нию треб. Сей­час у нас — и, думаю, не толь­ко у нас — ситу­а­ция меня­ет­ся; есть очень непло­хие при­хо­ды не толь­ко в Сара­то­ве, но и в дру­гих горо­дах. В ряде мест про­би­ва­ют­ся доб­рые рост­ки при­ход­ской жиз­ни, — имен­но рост­ки, пото­му что при­ход нель­зя вдруг создать или “объ­явить”, он дол­жен родить­ся и вырас­ти, как все живое, как, напри­мер, семья, кото­рая тоже скла­ды­ва­ет­ся не один день. А для духов­но­го объ­еди­не­ния мно­гих людей тем более долж­но прой­ти доста­точ­но мно­го времени.

Быва­ет и так, что чув­ства еди­не­ния не воз­ни­ка­ет, что чело­век, толь­ко начи­на­ю­щий ходить в храм, чув­ству­ет себя здесь чужим. Но надо пом­нить, что глав­ное в Церк­ви — Бог, что чело­век дол­жен прий­ти к Нему, а свя­щен­ник — это тот, кто встре­ча­ет и при­во­дит чело­ве­ка к Богу. Поэто­му необ­хо­ди­мо молить­ся в Церк­ви, участ­во­вать в цер­ков­ных Таин­ствах; быть не про­сто зри­те­лем и слу­ша­те­лем, а соучаст­ни­ком бого­слу­же­ния, в том чис­ле и Боже­ствен­ной литур­гии, — осо­знан­но в ней участвовать.

Иде­ал свя­щен­ни­ка — пас­тырь, пола­га­ю­щий жизнь за свою паст­ву. Но свя­щен­ни­ки тоже люди, и нагруз­ка у них сверх нор­мы. Напри­мер, у нас в Сара­то­ве все­го око­ло 50 кли­ри­ков, что крайне мало, и нель­зя тре­бо­вать от них невоз­мож­но­го. Одна­ко там, где меж­ду пас­ты­рем и паст­вой есть сов­мест­ное встреч­ное дви­же­ние, где свя­щен­ник испол­ня­ет свой долг до кон­ца, но и при­хо­жане пони­ма­ют его и помо­га­ют ему (напри­мер, в таком цер­ков­ном слу­же­нии, как обще­ние с новы­ми людь­ми), там вряд ли суще­ству­ет про­бле­ма отчужденности.

Оче­вид­но, что в осно­ве жиз­ни хоро­ше­го, пол­но­цен­но­го при­хо­да — пра­виль­но орга­ни­зо­ван­ное бого­слу­же­ние, даю­щее людям воз­мож­ность понять, в чем смысл собор­ной хра­мо­вой молит­вы; доступ­ная, обра­щен­ная непо­сред­ствен­но к людям, живая про­по­ведь; вни­ма­ние к ним духо­вен­ства. Вооб­ще это — живая жизнь, а живую жизнь труд­но раз­ло­жить по полоч­кам, схе­ма­ти­зи­ро­вать. У каж­до­го при­хо­да, как и у каж­до­го чело­ве­ка, свой путь. При этом нель­зя забы­вать глав­но­го — в иде­а­ле на при­хо­де, как и в мона­сты­ре, насто­я­тель дол­жен быть духов­ни­ком, и свя­щен­ни­ки долж­ны быть с ним еди­но­мыс­лен­ны и единодушны.

Прав­да, нуж­но ска­зать еще об одной вещи. При таком еди­не­нии важ­но не впасть в край­ность некой замкну­то­сти или даже обособ­ле­ния, кото­рое порой про­яв­ля­ет­ся в про­ти­во­по­став­ле­нии себя Церк­ви. Ни на один день нель­зя забы­вать, что при­ход — часть Церк­ви, а не что-то само­до­ста­точ­ное, завер­шен­ное само в себе. В наши дни про­вод­ни­ка­ми подоб­ной “идео­ло­гии обособ­ле­ния” ста­но­вят­ся иной раз доволь­но попу­ляр­ные батюш­ки, и сегод­на эта про­бле­ма доста­точ­но серьез­на. Тако­му “попу­ляр­но­му” свя­щен­ни­ку дове­ря­ют, его слу­ша­ют, — каза­лось бы, все заме­ча­тель­но. Но вот беда: он заме­ня­ет сво­им чадам всю Цер­ковь; для них нет ни Епи­ско­па, ни Пат­ри­ар­ха, ни Сино­да. Такие раз­де­ле­ния, свя­зан­ные с каки­ми-то лич­но­стя­ми, не есть что-то прин­ци­пи­аль­но новое: они воз­ни­ка­ли на про­тя­же­нии всей исто­рии Церк­ви от ее зарож­де­ния до нынеш­не­го вре­ме­ни; что­бы в этом убе­дить­ся, доста­точ­но почи­тать апо­столь­ские Посла­ния. Это про­ис­хо­дит пото­му, что диа­вол дей­ству­ет имен­но так; сна­ча­ла пыта­ет­ся отвра­тить людей от доб­ро­го дела, а когда это ему не уда­ет­ся, ста­ра­ет­ся извра­тить само дело.

В том, как обща­ют­ся в хра­мах с новы­ми людь­ми и как их сле­до­ва­ло бы встре­чать, оче­вид­но ска­зы­ва­ет­ся повсе­мест­ная беда наше­го вре­ме­ни — низ­кая куль­ту­ра пове­де­ния. Это про­яв­ля­ет­ся и в том, как люди при­хо­дят в храм, но в наи­бо­лее серьез­ной сте­пе­ни — в том, как их встре­ча­ют те, кто в хра­ме рабо­та­ет. И я думаю, что свя­щен­ни­ки долж­ны выде­лять цер­ков­ный актив, кото­рый взял бы на себя обя­зан­ность при­смат­ри­вать за поряд­ком, за тем, что­бы при­хо­дя­щим в храм не нано­си­лись оби­ды. Навер­ное, это вполне воз­мож­но. С дру­гой сто­ро­ны, хра­мы не ограж­де­ны от празд­но­ша­та­ю­щей­ся пуб­ли­ки; умуд­ря­ют­ся захо­дить в Дом Божий и под хмель­ком, и с сига­ре­та­ми. Мож­но пред­ста­вить реак­цию веру­ю­щих… Когда нетверд мир вокруг нас, труд­но наве­сти поря­док в отдель­но взя­том месте, но стре­мить­ся к это­му, без­услов­но, надо всегда.

Тем, кто при­шел в храм, где при­ход еще не сло­жил­ся, мож­но реко­мен­до­вать не спе­шить с ухо­дом, не торо­пить­ся пере­хо­дить из хра­ма в храм. Все-таки Цер­ковь — это преж­де все­го место, где совер­ша­ют­ся Таин­ства, где Гос­подь Сам при­сут­ству­ет. В совет­ские годы, когда ника­кой речи о раз­ви­той при­ход­ской жиз­ни и быть не мог­ло, мил­ли­о­ны людей при­хо­ди­ли в немно­гие остав­ши­е­ся хра­мы и в них спа­са­лись. Со вре­ме­нем чело­век навер­ня­ка най­дет себе место, наи­бо­лее близ­кое ему по духу. А недо­ста­ток живо­го обще­ния и духов­но­го опы­та мож­но вос­пол­нить чте­ни­ем свя­то­оте­че­ской лите­ра­ту­ры, осо­бен­но — близ­кой к наше­му вре­ме­ни, и регу­ляр­ной исповедью.

…Сре­ди про­блем соб­ствен­но цер­ков­ной жиз­ни глав­ной я бы назвал почти повсе­мест­ную заме­ну веры суе­ве­ри­ем. Объ­яс­нить это мож­но ско­рее все­го тем, что мы живем в пере­лом­ный момент. Неза­мет­но ушла ста­рая Рос­сия, кото­рая еще нес­ла на себе сле­ды цер­ков­но­го пра­во­слав­но­го вос­пи­та­ния. Умер­ли наши бабуш­ки, родив­ши­е­ся в нача­ле про­шло­го, а то и в кон­це поза­про­шло­го века, с дет­ства ходив­шие в хра­мы и цер­ков­но-при­ход­ские шко­лы. Часто они были людь­ми мало­гра­мот­ны­ми, но у них не было и сотой части тех око­ло­цер­ков­ных суе­ве­рий и лож­ных пред­став­ле­ний, с кото­ры­ми мы стал­ки­ва­ем­ся сей­час. В какой-то сте­пе­ни вос­при­ня­ли цер­ков­ное уче­ние и их дети. А вот сле­ду­ю­щее поко­ле­ние — это поко­ле­ние, пол­но­стью ото­рван­ное от сво­их хри­сти­ан­ских кор­ней. Хра­мов не было, но потреб­ность в каком-то рели­ги­оз­ном освя­ще­нии жиз­ни изна­чаль­но при­су­ща чело­ве­ку, и в отсут­ствии рели­ги­оз­но­го обра­зо­ва­ния роди­лись мифы, “тра­ди­ции”, в осно­ве кото­рых — какие-то в пол­ном смыс­ле сло­ва обрыв­ки тех или иных пра­во­слав­ных обрядов.

Мне как-то при­хо­ди­лось совер­шать отпе­ва­ние одно­го чело­ве­ка в деревне и про­во­жать его на погост. Вынес­ли гроб из хра­ма, а за ним несут две табу­рет­ки. Дошли до око­ли­цы. Оста­но­ви­лись. Ста­вят табу­рет­ки, а на них гроб, сни­ма­ют крыш­ку. И, окру­жив гроб, люди мол­ча взи­ра­ют на покой­ни­ка. У ворот клад­би­ща про­це­ду­ра повто­ря­ет­ся. Я пона­ча­лу не могу понять, что же все это озна­ча­ет. А потом вспо­ми­наю, что по уста­ву пола­га­ет­ся слу­жить на выхо­де из села и у ворот клад­би­ща литию — неболь­шое заупо­кой­ное бого­слу­же­ние. И вот, все соб­ствен­но цер­ков­ное забы­то, смысл забыт, но то, что гроб с покой­ни­ком дол­жен быть постав­лен в двух местах, — это пом­нят. Это все, что оста­лось места­ми от цер­ков­ной жизни.

Таких при­ме­ров очень мно­го, и гово­рят они о том, в какой силь­ной сте­пе­ни в нашем наро­де уни­что­же­ны даже не тра­ди­ции и обря­ды, — они вто­рич­ны, — но уни­что­же­но само содер­жа­ние хри­сти­ан­ской веры.

Свя­щен­ни­ки сви­де­тель­ству­ют, что чис­ло суе­ве­рий, свя­зан­ных с погре­бе­ни­ем усоп­ших, осо­бен­но вели­ко, и это дей­стви­тель­но так. Вот типич­ный слу­чай. При­хо­дит в храм чело­век и про­сит у насто­я­те­ля зем­лю. Мол, умер род­ствен­ник, и через час его хоро­нят. Свя­щен­ник пыта­ет­ся объ­яс­нить, что необ­хо­ди­мо совер­шить отпе­ва­ние, и жела­тель­но в хра­ме, что лишь после это­го берут зем­лю, кото­рой посы­па­ют гроб. А ему отве­ча­ют: эти рас­ска­зы не нуж­ны, глу­по­сти это все. Про­дай­те зем­лю — люди ждут. Насто­я­тель опять о сво­ем: давай­те хотя бы самую крат­кую служ­бу отслу­жим. Ему пря­мым тек­стом дают понять: в ваших “навя­зы­ва­е­мых” услу­гах не нуж­да­ют­ся, будь­те доб­ры, возь­ми­те день­ги и дай­те зем­лю. А что это за “зем­ля”, какой в ней смысл — чело­век и знать не хочет! А ведь глав­ное — пра­виль­но про­во­дить умер­ше­го в иную жизнь, совер­шить обряд цер­ков­но­го погре­бе­ния, что­бы молит­вы Церк­ви исхо­да­тай­ство­ва­ли ему милость у Бога, перед Кото­рым он вот-вот пред­ста­нет. Что же каса­ет­ся зем­ли, то цер­ков­но­го чело­ве­ка хоро­шо бы схо­ро­нить в цер­ков­ной огра­де, но там про­сто негде, и Цер­ковь посы­ла­ет на место послед­не­го упо­ко­е­ния сво­их сынов и доче­рей горст­ку зем­ли, сим­во­ли­зи­ру­ю­щую освя­ще­ние это­го места, его связь с тем хра­мом, в кото­ром усоп­ший молил­ся при жиз­ни. У чело­ве­ка же, кото­рый в хра­ме не бывал, ника­кой свя­зи с ним нет, так что зем­ля здесь выпол­ня­ет роль мате­ри­аль­но­го сим­во­ла маги­че­ско­го обряда.

И вот, с таким и подоб­ным это­му пора­зи­тель­ным духов­ным неве­же­ством стал­ки­ва­ют­ся сей­час прак­ти­че­ски все свя­щен­ни­ки, и не толь­ко в Сара­тов­ской епар­хии; в той или иной сте­пе­ни подоб­ное про­ис­хо­дит вез­де. Мас­шта­бы раз­нят­ся в зави­си­мо­сти от того, как про­хо­дит вос­ста­нов­ле­ние, воз­рож­де­ние цер­ков­ной жиз­ни. В Москве, напри­мер, я о таком почти не слы­шал. Зато уж на Вол­ге[2]… Это при том, что та же “зем­ля” — самый ничтож­ный, мало­зна­ча­щий эле­мент тех обря­дов, кото­рые совер­ша­ет Цер­ковь над усоп­шим. “Зем­ле­по­клон­ни­ки” могут быть людь­ми вовсе неве­ру­ю­щи­ми, но у них, тем не менее, своя логи­ка: «Как же так? Сосе­ди ска­жут, что я “сво­их” по-чело­ве­че­ски не мог похо­ро­нить! Нет, обя­за­тель­но дай­те мне зем­лю». А то, что “зем­ля” сама по себе ника­кой поль­зы не при­но­сит душе усоп­ше­го, для них ока­зы­ва­ет­ся мало­су­ще­ствен­ным. Конеч­но, это совер­шен­ное язы­че­ство, если не богоборчество.

И уж тем более забы­та жиз­нен­но важ­ная в смыс­ле веч­ной уча­сти чело­ве­ка необ­хо­ди­мость испо­ве­до­вать­ся, при­ча­стить­ся, собо­ро­вать­ся перед смер­тью. Раз­го­вор об этом даже не зна­ешь с како­го кон­ца начи­нать. Все забы­то напрочь.

Несть чис­ла пред­рас­суд­кам, свя­зан­ным с вен­ча­ни­ем. Кто дол­жен пер­вым встать на поло­тен­це… Или, не дай Бог, что­бы коль­цо упа­ло на пол при обру­че­нии… Здесь то же маги­че­ское отно­ше­ние к бра­ку, вен­чан­но­му в Церк­ви, как к риту­а­лу, кото­рый сам по себе упро­чи­ва­ет брак. Но в Церк­ви, как и вооб­ще в мире, ничто не дей­ству­ет “авто­ма­ти­че­ски”. Тем более — в сфе­ре чело­ве­че­ских отношений.

Брак — еже­днев­ный подвиг тех людей, кото­рые в него всту­па­ют. Цер­ковь вен­ча­ет их вен­ца­ми (а венец — сим­вол муче­ни­че­ства, но и тор­же­ства) и поет пес­но­пе­ния, про­слав­ля­ю­щие свя­тых муче­ни­ков. Муче­ни­кам при­зы­ва­ет упо­до­бить­ся Цер­ковь тех, кто сто­ит перед Еван­ге­ли­ем и кре­стом, обе­щая друг дру­гу вер­ность до смер­ти, — муче­ни­кам, кото­рые пре­тер­пе­ли до кон­ца и этим спас­лись. Вот насто­я­щий смысл вен­ча­ния. Цер­ковь бла­го­слов­ля­ет людей на подвиг бра­ка, на труд, на сов­мест­ное несе­ние жиз­нен­но­го кре­ста, на рож­де­ние и вос­пи­та­ние детей. Не надо думать, что само вен­ча­ние авто­ма­ти­че­ски удли­нит или укре­пит брак меж­ду людь­ми, кото­рые не соби­ра­ют­ся жить по-хри­сти­ан­ски, не соби­ра­ют­ся нести ответ­ствен­ность друг перед дру­гом. Толь­ко если люди созна­ют, на что они идут, созна­ют, какую ответ­ствен­ность на себя воз­ла­га­ют, к чему они при­зы­ва­ют­ся, есть надеж­да на то, что брак будет прочным.

Это необ­хо­ди­мо ска­зать о бра­ке. Но чело­век дол­жен созна­вать, на какой шаг он идет, и уже тогда, когда он при­ни­ма­ет кре­ще­ние. Свя­тей­ший Пат­ри­арх вот уже в тече­ние пят­на­дца­ти лет на всех собра­ни­ях духо­вен­ства при­зы­ва­ет не кре­стить любо­го при­шед­ше­го, что назы­ва­ет­ся, с ходу. Необ­хо­ди­мо про­во­дить хотя бы самые эле­мен­тар­ные под­го­то­ви­тель­ные, огла­си­тель­ные бесе­ды. Взрос­лый чело­век перед кре­ще­ни­ем дол­жен про­чи­тать хотя бы одно из Еван­ге­лий, обя­за­тель­но позна­ко­мить­ся с тем, что такое Цер­ковь, к чему он жела­ет при­со­еди­нить­ся, какие обе­ты Богу дает.

Очень труд­но отпе­вать людей, нико­гда не ходив­ших в храм. Ведь свя­щен­ник при этом дол­жен читать раз­ре­ши­тель­ную молит­ву, в кото­рой есть такие сло­ва: “Я про­щаю и сие по духу чадо”, пото­му что почив­ший “испо­ве­до­вал свои гре­хи воль­ные и неволь­ные”, — а чело­век и в цер­ковь-то нико­гда не захо­дил, не то что не испо­ве­до­вал­ся и не при­ча­щал­ся! Свя­щен­ник при этом неволь­но ока­зы­ва­ет­ся лже­цом. Кому мы лжем? Полу­ча­ет­ся, что Богу и людям.

Каж­дый свя­щен­ник дол­жен стре­мить­ся про­све­щать, научать людей, объ­яс­нять им смысл пред­сто­я­щих таинств. А если люди отма­хи­ва­ют­ся от этих объ­яс­не­ний, то про­яв­лять необ­хо­ди­мую настой­чи­вость. Луч­ше про­сто отка­зать, если при­шед­ший откро­вен­но вос­при­ни­ма­ет хри­сти­ан­ский обряд как что-то для него неваж­ное. Ска­жем, если чело­век при­шел в цер­ковь кре­стить­ся (или, как это часто быва­ет, его “при­ве­ли” — кто-то из близ­ких уго­во­рил), но при этом совер­шен­но не жела­ет знать ни смыс­ла это­го таин­ства, ни что такое хри­сти­ан­ство, ни, тем более, как по-хри­сти­ан­ски жить, то я убеж­ден, что кре­стить его не надо.

Я упо­мя­нул об отпе­ва­нии покой­ни­ков в хра­ме, но в Сара­то­ве мож­но доста­точ­но регу­ляр­но посе­щать храм, но так и не уви­деть отправ­ле­ния похо­рон­ных служб. Это наша беда, с кото­рой я пыта­юсь, пока, прав­да, не очень успеш­но, бороть­ся. А меж­ду тем отпе­ва­ние на дому или в мор­ге, на мой взгляд — это изме­на свя­щен­ни­ком сво­е­му пас­тыр­ско­му дол­гу (кро­ме тех доста­точ­но ред­ких слу­ча­ев, когда это обу­слов­ле­но реши­тель­ной необ­хо­ди­мо­стью). Ведь зача­стую отпе­ва­ния совер­ша­ют­ся на ком­мер­че­ских усло­ви­ях через похо­рон­ные бюро и агент­ства, при­том с кощун­ствен­ны­ми назва­ни­я­ми — “Литур­гия”, напри­мер. Здесь тебе и гроб, и вен­чик, и свя­щен­ник, вхо­дя­щий в набор услуг. И если духо­вен­ство участ­ву­ет в этом над­ру­га­тель­стве над таин­ством — это позор и пре­да­тель­ство сво­е­го слу­же­ния. За это обя­за­тель­но при­дет­ся отве­чать перед Богом, пото­му что свя­щен­ник, кото­рый так посту­па­ет, нару­ша­ет при­ся­гу, дан­ную во вре­мя руко­по­ло­же­ния. А, кро­ме того, он раз­вра­ща­ет людей, кото­рые счи­та­ют себя пра­во­слав­ны­ми хри­сти­а­на­ми. Вме­сто того, что­бы дать людям чет­кие поня­тия о вере, о Церк­ви, о смыс­ле свя­щен­ни­че­ско­го слу­же­ния, что здесь про­ис­хо­дит? Вме­сто хле­ба им кла­дут в руку камень. Опас­ность еще и в том, что когда свя­щен­ник таки­ми околь­ны­ми, вне­цер­ков­ны­ми путя­ми зара­ба­ты­ва­ет себе на жизнь, то ему ста­но­вит­ся совер­шен­но без­раз­лич­но про­ис­хо­дя­щее в его хра­ме. Мне не раз при­хо­ди­лось видеть цер­ковь, в кото­рой свя­щен­ник слу­жит дол­гие годы и ниче­го в ней не сде­ла­но: ни в убран­стве, ни в рестав­ра­ции. Бого­слу­же­ния совер­ша­ют­ся от слу­чая к слу­чаю, кое-как, наспех, вос­крес­ной шко­лы нет. Зато батюш­ка ходит по этим похо­рон­ным кон­то­рам, а храм ему нужен лишь как при­кры­тие “основ­ной деятельности”.

Одна­ко про­ис­хо­дит и нечто еще более печаль­ное. В ряде слу­ча­ев запре­щен­ные в слу­же­нии свя­щен­ни­ки, кото­рые не име­ют пра­ва совер­шать ни одно­го таин­ства или обря­да, про­дол­жа­ют сотруд­ни­чать с погре­баль­ны­ми кон­то­ра­ми. А людям, есте­ствен­но, невдо­мек, что они опла­ти­ли рабо­ту фак­ти­че­ски ряже­но­го, лже­свя­щен­ни­ка, само­зван­ца, кото­рый, совер­шая тот или иной обряд, по сути кощунствует.

Появ­ля­ют­ся и суе­ве­рия совер­шен­но “ново­го” рода, в част­но­сти, свя­зан­ные с так назы­ва­е­мы­ми “белы­ми” и “чер­ны­ми” хра­ма­ми. Здесь умест­нее гово­рить ско­рее не о при­чи­нах их воз­ник­но­ве­ния, а о поч­ве, на кото­рой они воз­ни­ка­ют. Дело в том, что при отсут­ствии рели­ги­оз­но­го про­све­ще­ния народ наш рели­ги­оз­но оди­чал. Это печаль­ный факт. Но надо ого­во­рить­ся: чаще все­го о “непра­виль­ных” хра­мах гово­рят люди, кото­рые к Церк­ви име­ют отно­ше­ние, я бы ска­зал, по каса­тель­ной; у людей цер­ков­ных такие лож­ные суж­де­ния встре­ча­ют­ся реже, хотя и такое быва­ет. И тогда воз­ни­ка­ет вопрос: зачем они ходят в цер­ковь? Как мож­но назвать “чер­ным” храм, в кото­ром совер­ша­ет­ся Боже­ствен­ная литургия?

Это еще раз под­твер­жда­ет тезис о том, как изме­ни­лись люди за послед­ние деся­ти­ле­тия. В нашей стране был пери­од после вой­ны, когда за корот­кий срок, так же как и сего­дня, было откры­то мно­же­ство хра­мов. При­хо­ди­лось обу­стра­и­вать их в любых под­хо­дя­щих местах; зача­стую это были молит­вен­ные дома, рас­по­ла­гав­ши­е­ся в спе­ци­аль­но пере­обо­ру­до­ван­ных поме­ще­ни­ях. И веру­ю­щие люди, изго­ло­дав­ши­е­ся по Церк­ви, кото­рых ото­рва­ли от нее под стра­хом смер­ти, были счаст­ли­вы, что есть место на зем­ле, где слу­жит­ся литур­гия. В эти немно­гие дей­ству­ю­щие церк­ви они езди­ли за десят­ки кило­мет­ров. Возь­ми­те храм Покро­ва Божи­ей Мате­ри в г. Энгельс, — как он был посе­ща­ем в преж­ние годы, как любим до сего­дняш­не­го дня! А ведь это обыч­ный дом, куп­лен­ный и пере­обо­ру­до­ван­ный под цер­ковь.

Сего­дня мы по-преж­не­му вынуж­де­ны откры­вать хра­мы в при­спо­соб­лен­ных поме­ще­ни­ях, пото­му что не оста­лось хра­мо­вых зда­ний. И вот в одном рай­цен­тре пере­да­ют клуб, в дру­гом — кино­те­атр, в тре­тьем — мага­зин или сбер­кас­су. Но сей­час совсем дру­гая ситу­а­ция, неже­ли в после­во­ен­ные годы: от людей под­час мож­но услы­шать: “Не пой­ду в такой храм. Там несколь­ко деся­ти­ле­тий кино смот­ре­ли; это нена­сто­я­щая цер­ковь”. Люди не пони­ма­ют сути — ради чего цер­ковь суще­ству­ет. Им это не нуж­но. Они дума­ют о каких-то неприн­ци­пи­аль­ных вещах; не пони­ма­ют, что и без купо­лов, и без коло­коль­ни мож­но слу­жить. На Солов­ках ссыль­ные свя­щен­но­слу­жи­те­ли совер­ша­ли Боже­ствен­ную литур­гию на лес­ной поляне, кото­рую назы­ва­ли сво­им хра­мом, слу­жи­ли в тюрем­ных каме­рах, пото­му что не мыс­ли­ли сво­ей жиз­ни без Евха­ри­сти­че­ской молит­вы и При­ча­ще­ния. Мне же при­хо­ди­лось как-то гово­рить с жите­ля­ми одно­го рай­цен­тра, кото­рые не хоте­ли посе­щать цер­ковь, пото­му что она рас­по­ло­же­на в зда­нии быв­ше­го суда: там, гово­рят, людей суди­ли, как же мы будем туда ходить молить­ся. Это, дескать, грех великий.

Но давай­те вспом­ним пер­вые века хри­сти­ан­ства, когда в Рим­ской импе­рии после Милан­ско­го эдик­та нача­ли отда­вать под церк­ви бази­ли­ки — обще­ствен­ные зда­ния, рим­ские суды. Зда­ния судов и ста­но­ви­лись пер­вы­ми хри­сти­ан­ски­ми церк­вя­ми; имен­но фор­ма этих бази­лик и ста­ла на дол­гие века основ­ной фор­мой всей хра­мо­вой архитектуры.

Сей­час даже у людей нецер­ков­ных боль­шой попу­ляр­но­стью поль­зу­ют­ся поезд­ки по свя­тым местам. При этом в объ­яв­ле­ни­ях о марш­ру­те поез­док зача­стую зна­чит­ся и посе­ще­ние того или ино­го стар­ца, и об этом тоже нуж­но ска­зать пря­мо, без замал­чи­ва­ния. Палом­ни­че­ские поезд­ки — это то, что есте­ствен­но для хри­сти­а­ни­на, что явля­ет­ся важ­ной частью духов­ной жиз­ни чело­ве­ка. Побы­вать, ска­жем, в оби­те­ли, свя­зан­ной с памя­тью того или ино­го подвиж­ни­ка, ощу­тить, “впи­тать” свя­тость места, помо­лить­ся там — это очень укреп­ля­ет людей, помо­га­ет им.

Я пом­ню свои поезд­ки в моло­до­сти в Тро­и­це-Сер­ги­е­ву Лав­ру на дни памя­ти пре­по­доб­но­го Сер­гия, когда на меня огром­ное впе­чат­ле­ние про­из­ве­ла оби­тель, откры­тая всю ночь, хра­мы, запол­нен­ные мно­же­ством людей. Всю ночь после служ­бы они сто­я­ли, моли­лись, чита­ли нарас­пев ака­фи­сты. Это оста­ви­ло неиз­гла­ди­мый след на всю жизнь. Но вот что нуж­но понять. Посе­ще­ние мест подви­гов вели­ких свя­тых ниче­го не даст чело­ве­ку, если он не хочет рабо­тать над сво­им серд­цем. Чело­век не может изме­нить­ся авто­ма­ти­че­ски; он обя­за­тель­но дол­жен тру­дить­ся, про­ли­вая бук­валь­но пот и кровь. “Дай кровь и при­ми Дух”, — ска­за­но Отца­ми, то есть упо­тре­би уси­лия до кро­ви — и тогда ты пожнешь какие-то пло­ды. Толь­ко тогда. А харак­тер­ное свой­ство совре­мен­но­го чело­ве­ка — готов­ность обой­ти небо и зем­лю для того толь­ко, что­бы не тру­дить­ся, а полу­чить пло­ды даром, мимо­хо­дом. И пло­ды Духа в том же ряду. Конеч­но же, отсю­да — повы­шен­ная потреб­ность в чуде­сах. Сего­дня раз­ви­лась какая-то болез­нен­ная страсть — искать про­зор­ли­вых стар­цев. Гос­по­ди, поми­луй, но зачем тебе знать буду­щее! Вре­ме­на и сро­ки во вла­сти Божи­ей. Веру­ю­щий хри­сти­а­нин дол­ги­ми года­ми учит­ся видеть себя, позна­вать себя в мире; учит­ся в молит­ве, в пока­я­нии, в дру­гих таинствах…

То коли­че­ство “стар­цев”, кото­рое сего­дня появи­лось, конеч­но, ужа­са­ет. Они воз­ни­ка­ют в самых раз­ных местах, хотя еще недав­но о них никто и слы­хом не слы­хи­вал. И мно­гие из них в сане нахо­дят­ся в луч­шем слу­чае не более деся­ти лет. Дико для пра­во­слав­но­го чело­ве­ка видеть объ­яв­ле­ния о том, что орга­ни­зу­ет­ся экс­кур­сия и в ней, наря­ду с посе­ще­ни­ем тех или иных свя­тых мест, преду­смот­ре­но и “посе­ще­ние про­зор­ли­во­го стар­ца”. Я хочу, поль­зу­ясь слу­ча­ем, обра­тить­ся ко всем веру­ю­щим людям: если вы встре­ча­е­те такое объ­яв­ле­ние — близ­ко не под­хо­ди­те. Не может не толь­ко ста­рец, а про­сто чело­век, более-менее здо­ро­вый духов­но, допу­стить, что­бы о нем вот так писа­ли и к нему за день­ги вози­ли экс­кур­сан­тов. Я очень сове­тую всем, кто любит ездить по свя­тым местам, позна­ко­мить­ся с тво­ре­ни­я­ми свя­ти­те­ля Игна­тия Брян­ча­ни­но­ва, в част­но­сти, с теми, в кото­рых он гово­рит об “актер­стве” послед­них вре­мен, о людях, наде­ва­ю­щих на себя личи­ны свя­то­сти, тогда как на деле от свя­то­сти они очень далеки.

То же каса­ет­ся все­воз­мож­ных отчи­ток. Рас­про­стра­ни­лась мода на поезд­ки на отчит­ки авто­бу­са­ми. Нуж­но это чело­ве­ку или не нуж­но — об этом даже не спра­ши­ва­ет­ся. Меж­ду тем отчи­ты­ва­ние нуж­но толь­ко бес­но­ва­тым, то есть тем, кто одер­жим бесом. Их мож­но лег­ко отли­чить: они бро­са­ют­ся на окру­жа­ю­щих, лают, кри­чат дики­ми голо­са­ми и про­чее. И с древ­них вре­мен имен­но для таких боля­щих по бла­го­сло­ве­нию Пра­вя­ще­го Архи­ерея совер­ша­лось это чино­по­сле­до­ва­ние. Но нет, сего­дня совер­шен­но здо­ро­вые, нор­маль­ные люди соби­ра­ют­ся на отчит­ку невесть зачем. Гово­рят: курить не могу бро­сить. То есть опять чело­век ищет пло­дов без тру­дов. Что зна­чит: “Не могу бро­сить курить”? — Не хочешь. У тебя нет силы воли. — И поэто­му надо ехать на отчит­ку? Это все рав­но, как если бы у чело­ве­ка цара­пин­ка появи­лась на лбу, а он стал бы про­сить хирур­га сде­лать ему полост­ную операцию.

А если здо­ро­вый чело­век поедет на такую отчит­ку, то, может быть, ниче­го и не слу­чит­ся. Но я знаю такие при­ме­ры, когда люди здо­ро­вые отправ­ля­лись на отчит­ку и на самом деле ста­но­ви­лись бес­но­ва­ты­ми. При­ме­ча­тель­но, что один такой доволь­но моло­дой “ста­рец”, про­мыш­ля­ю­щий неда­ле­ко от наших мест, гово­рит при­ез­жа­ю­щим к нему: «А вы к дру­го­му (и назы­ва­ет имя тоже одно­го очень извест­но­го сво­е­го “кол­ле­ги”) не ходи­те. Он все дела­ет непра­виль­но. Вы ко мне ходи­те». Тут даже ком­мен­ти­ро­вать ниче­го не надо.

Может воз­ник­нуть вопрос: а как же Цер­ковь поз­во­ля­ет про­ис­хо­дить подоб­но­му? Но, к сожа­ле­нию, сего­дня орга­ни­за­ци­ей палом­ни­честв зани­ма­ют­ся тури­сти­че­ские фир­мы, кото­ры­ми руко­во­дят и в кото­рых рабо­та­ют люди, абсо­лют­но ника­ко­го отно­ше­ния к Церк­ви не име­ю­щие. Для них это про­сто “сег­мент рын­ка”, кото­рый необ­хо­ди­мо осво­ить, пото­му что есть спрос. А в резуль­та­те поро­чит­ся наша вера, люди полу­ча­ют иска­жен­ное пред­став­ле­ние о Церкви.

Мне осо­бен­но хоте­лось бы пре­ду­пре­дить всех, кто стал­ки­ва­ет­ся с подоб­ны­ми явле­ни­я­ми: суе­ве­рия и про­чие про­яв­ле­ния лож­ной духов­но­сти, о кото­рых шла речь, смер­тель­но опас­ны, — они опас­ны для душев­но­го здо­ро­вья чело­ве­ка, но еще более опас­ны тем, что отда­ля­ют его от Бога как в зем­ной жиз­ни, так и в жиз­ни веч­ной, к кото­рой стре­мит­ся каж­дый хри­сти­а­нин. И выход из этой ситу­а­ции мож­но искать толь­ко сооб­ща. Нам, свя­щен­но­слу­жи­те­лям, нуж­но быть пас­ты­ря­ми, а не тре­бо­ис­пол­ни­те­ля­ми. Встре­чать людей на поро­ге хра­ма. Вдум­чи­во, с любо­вью отве­чать на зада­ва­е­мые вопро­сы. А тем, кто толь­ко еще инте­ре­су­ет­ся жиз­нью Церк­ви, — не стес­нять­ся эти вопро­сы зада­вать свя­щен­но­слу­жи­те­лям, дове­рять им, и при этом учить­ся с трез­ве­ни­ем отно­сить­ся к сове­там все­зна­ю­щих соседок.

И еще, мне кажет­ся, не надо боять­ся обсуж­дать те болез­ни, кото­рые у нас есть — у Церк­ви и обще­ства, в кото­ром она суще­ству­ет и с кото­рым нераз­де­ли­ма. В каком-то смыс­ле Церк­ви, как и вся­ко­му веру­ю­ще­му чело­ве­ку, с недо­стат­ка­ми бороть­ся лег­че: ведь мы упо­ва­ем не на соб­ствен­ные силы, а на помощь Божию, и Его мило­стию полу­ча­ем ее.

Епи­скоп Сара­тов­ский и Воль­ский Лонгин

Источ­ник: жур­нал “Фома”

При­ме­ча­ния

[1] В осно­ву тек­ста было поло­же­но интер­вью Прео­свя­щен­ней­ше­го ЛОНГИНА, раз­ме­щен­ное на боль­шин­стве сай­тов пра­во­слав­но­го интер­не­та. Мы бла­го­да­рим Вла­ды­ку за то, что он пере­ра­бо­тал этот текст для “Аль­фы и Оме­ги”. — Ред. © Епи­скоп Сара­тов­ский и Воль­ский ЛОНГИН, 2005 г.

[2] Несколь­ко лет назад в редак­цию при­шел свя­щен­ник из Повол­жья, кото­рый рас­ска­зал, как одна­жды в хра­ме застал перед отпе­ва­ни­ем дочь покой­ни­цы за стран­ным заня­ти­ем: она пыта­лась под­су­нуть по гроб топор. Объ­яс­ни­ла, что это для того, что­бы были нетлен­ные мощи. Выяс­ни­лось к тому же, что она заве­ду­ет хими­че­ской лабо­ра­то­ри­ей, так что вро­де бы долж­на что-то пони­мать в при­род­ных про­цес­сах. Но суе­ве­рие, в отли­чие от веры, отклю­ча­ет разум. — Ред.